Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Необходимой подготовкой к молитве является пост. Потому отшельники питаются простой и скромной пищей — сухарями, зеленью, овощами, бобами.
И там, в пустынной и бедной каливе скита свят. Василия, среди земли и камней, отец Герасим, этот известный в миру молодой человек из Афин, аристократ, носящий громкое имя Менагиас, был подобен горлице Псалмопевца, которая там обрела гнездо себе, «идеже положит птенцы своя» (.83:4). В этом «гнезде» плоть его, истощенная многими болезнями, укрепилась, а дух его обрел крылья, как горлица.
Он был непримирим к «врагу любимому» — к плоти. Да и окружение его не давало ему возможностей для такого примирения.
Когда он был в Катонакии, старец Каллиник частенько делал ему послабления в трапезе. Но в пустыни было сурово.
Отец Иосиф, старец той монашеской общины, благословляя ему по многу дней питаться лишь бобами.
«Старче, я могу умереть, мне нельзя есть только бобы», — пожаловался было отец Герасим.
«Мы для того и пришли сюда, чтобы умереть. Не бойся,» — был ответ ему.
«И дивно, я не только не пострадал, а даже поправился. В таких случаях действует другая сила, сила послушания, которая превосходит силу логики,» — говорил позже отец Герасим, вспоминая чудесные последствия молитв и благословения старческого.
И впоследствии, по воспоминаниям отца Варфоломея, который некоторое время подвизался вместе с ним, он строго и неотступно постился, вкушая очень простую и скудную пищу.
Пост и усиленная молитва быстро привели его на «пастбища» покаяния. Повседневной пищей его стали покаянные слезы. «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь» — воспевал он вместе с великим Пророком покаяния и «радостотворной скорби» Давидом (Пс.41:4). Сколько же лет потерял он, не орошая слезами эту землю аскетов, вспаханную покаянием подвижников.
«Позорно и расточительно потратил я жизнь мою, о Человеколюбие… Но возвращаюсь теперь, о Спаситель, прими меня, как блудного сына…»
«Всемилостивым оком, о Господи, призри на смирение мое и спаси мя,» — слышались молитвенные покаянные воздыхания из каменной хижины отца Герасима.
Долгими зимними ночами, когда он в келье своей молился по четкам, слышались непрерывные громкие его и горькие вздохи. Летними ночами он молился на одной из скал, коих множество вокруг каливы, под звездами, при лунном свете.
Но возвышенная любовь отца Герасима ко Сладчайшему Иисусу достигала своей наивысшей точки после таинства непрерывной молитвы в самом великом Таинстве, посредством которого люди становятся причастниками Божественной природы. В одном из своих писаний о Небесной евхаристии, отрывки из которого мы процитируем в конце книги, он называет Небесную Евхаристию «таинством любви Христовой и кладезем всех Небесных сокровищ».
Тем временем, чем усердней подвизается отшельник в молитве, причащаясь Тела и Крови Господних, против ратей противника — диавола, тем сильнее лютует тот в ответ. Поэтому отец Герасим прилежал в стремлении содержать «око души» в постоянном бдении. Когда он отправлялся из Афин на Святую Гору, сказал: «Еду смирять бунтующий разум». В этих кратких словах выражено благородство брани за совершенство, брани против страстей и бесов,
за святое житие монашеское, которому нужно подчинить разум, дабы обрести «разум Христов», приобщиться к чистоте, воодушевлению, обожению.
Он часто рассказывал старцу Феодосию из Святопавловского монастыря о разных проделках злых духов, которые не прекращали тревожить его и днем, и ночью. Одно из их ухищрений заключалось в том, чтобы побудить его читать написанное Оригеном, содержащее, как известно, еретические доктрины и вводящее в заблуждение.
«Я в смятении, отец Дамаскин, я в смятении, — сознался он однажды своему собрату-отшельнику. — Ориген утверждает, что у ада будет конец, что он не вечен!»
«А разве я не говорил тебе, чтобы ты не читал его?» — заслуженно упрекнул его в ответ собрат,
«Он постоянно боролся, — рассказывал нам тот самый отец Дамаскин, — ему трудно было жить со многими своими суетными знаниями, трудно давалось самоотречение. Он общался с простыми, необразованными отшельниками и восхищался ими, их простотой и мудростью. Они открывали ему то, что он не мог понять с помощью науки.
Однажды несколько отцов заговорили о том, есть ли жизнь на других планетах. Присутствовал и отец Герасим. И вдруг в разговор вступил один отшельник-простец и сказал: «Отцы, понимаете ли вы, что с нами происходит? Хозяин послал работников своих потрудиться в винограднике. И когда они отправились на работу, то начали рассуждать, есть ли другие виноградники у их хозяина, где и сколько их. Подобное и мы творим. Какое нам дело до того, есть ли у Всевышнего иные миры? Мы должны возделывать наш виноград здесь, на земле…»
Какое впечатление произвел этот простец на отца Герасима! Но тем не менее, он стремился видеть величие Божие и с другой точки зрения. Часто он говорил мне:
«Брат мой, астрономы и физики, которые наблюдают премудрость Божию в природе, прославляют Его в величии Его и истинно в Него верят. Но мудрость Божия нетолько в бесконечной вселенной, в макрокосме, но и в невидимом микрокосме с его непрестанным движением микроскопических живых организмов, которые видны лишь при помощи микроскопа. «Велия и дивна дела Твоя, Господи Боже Вседержителю» (Ап. 15:3)».
Когда однажды в дождь сверкнула молния, он сказал мне «Знай брат мой, что великая математическая премудрость сокрыта в этой изогнутой линии на небе… «Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь» (Пс. 18:2)»
С простотой и глубокой верой встречал он житейские трудности. Как-то раз у них не оказалось дрожжей, чтобы испечь хлеб.
Тогда отец Герасим взял четки святителя Нектария, хранившиеся у него как драгоценнейшее наследство, перекрестил вместе с отцом Варфоломеем тесто и испек просфоры для Божественной литургии. Почитание свят. Нектария, нового нашего Святого, было особенным у отца Герасима. В письме к другу и духовному брату, отцу С., он писал: «Моя бесконечная благодарность за полученную посылку со святым маслом и частицами облачения (архиерейского саккоса) свят. Нектария, которые я раздал, оставив один кусочек у себя, страждущей братии. Так как я ожидал получить от тебя фотографию, о которой ты мне писал, с писанием тебе ответа откладывал со дня на день… Мне очень хочется узнать, когда было решено перенести его святые мощи, и потому прошу тебя не забыть сообщить мне сразу об этом».
Отцы, знавшие отца Герасима, рассказывали нам о его мягкости, незлопамятности, честности, о неосуждении
