— Как Алый Меч?

— Другой человек. Увидишь его — не узнаешь, а все Талиесин.

— Кудесник он, что ли?

— Я тебе расскажу про его чудеса, — серьезно сказал Эйддон. — Он в лицо попрекнул полный зал местных князьков, и ни один из них не тронул его пальцем.

— И впрямь диво, — сказал Валенс. — Как по-твоему, споет он для меня?

— Поздно, друг мой, а мы весь день провели в дороге. Я не стал бы его просить.

Однако, пока он говорил, в соседней комнате послышались первые звуки арфы. Эйддон с Валенсом встали и тихонько пошли туда. Талиесин сидел у огня, напротив него Харита кормила ребенка. Салах, младший брат Эйддона, лежал у ног певца, завернувшись в плащ, а Руна сидела на полу рядом с Харитой. Рабыня Валенса, молоденькая фракийка, которая вела этот дом, примостилась в уголке, и ее черные глаза поблескивали в свете очага. Талиесин поднял взгляд на вошедших. Они придвинули походные стулья и уселись поближе к огню.

Голос Талиесина наполнил комнату золотистым сиянием, словно редкий медвяный нектар из глубокого потаенного источника. Арфа в его руках стала орудием колдовства — челноком богов, ткущим изысканную красоту, не доступную человеческим взорам, но дивно звучащую в ушах. В ту ночь он пел о земле, которая когда-то ему привиделась, о царстве света и мира, стране вечного лета. Слова вызывали из небытия величественные образы, а звуки оживляли их в глазах слушателей.

Харита не раз слышала, как он рассказывает о своем видении, но сейчас он пел и впервые описал короля, который будет править в этом священном царстве: король этот будет отмечен не за силу и родовитость, но за любовь к справедливости и правде; король, рожденный служить правде и чести, смиренно вести свой народ и повелевать землей во имя Спасителя Бога.

Харите казалось, что Талиесин излагает стихами все, что когда-либо думал и говорил про свое вымышленное царство, мысли облекаются в звуки, слова срываются с губ и обретают форму, философский костяк обрастает мясом.

«Сегодня рождается царство Лета, — думала она, — точно так же, как обрел плоть и родился мой сын. Они созданы друг для друга, они — одно».

Она взглянула на ребенка, сосавшего грудь.

— Слышишь, Мерлин? — спросила она. — Твоя судьба зовет тебя сквозь годы. Слушай, сынок. Сегодня отец твой песней изменил мир. Слушай и запоминай.

Они выехали на следующее утро и повернули на юг к заливу вдоль реки Аск. В ее устье теснились купеческие корабли и рыбачьи суденышки; с хозяином одного из них Эйддон договорился о перевозе.

— Надо подождать, — сказал он, вернувшись. — Нам годится только вон тот корабль, а они ждут груз из Каергвента. Когда они будут готовы к отплытию, кормчий за нами зайдет. Боюсь, это будет уже поздно вечером.

— Тогда давайте пока поедим, — предложил Талиесин, — и дадим отдых коням.

Они спешились, расстелили плащи на берегу перед деревянным причалом и сели ждать. Салах отъехал в поселок чуть выше по реке и вернулся со свежезажаренной уткой и вином в добавление к хлебу и сыру, которые они взяли с собой.

— Я учуял утку, — объяснил он, кинжалом кромсая птицу на куски, — и уговорил вдову ее продать. Та только обрадовалась.

— Молодец, Салах! — сказал Талиесин. — Хорошо иметь находчивого спутника. Езди со мной всегда!

Юноша покраснел и отвернулся, пряча робкую улыбку. Они поели и стали ждать дальше. Солнце поднялось выше, низкие тучи с моря серыми пальцами тянулись к земле. Вскоре они закрыли солнце. Холодный ветер наморщил речную гладь. Тут-то и появился кормчий.

— Если хотите с нами, давайте скорей, — крикнул он. — Мы отчаливаем.

Забрав вещи, они прошли по причалу к кораблю, низко осевшему в воде.

— Поднимайтесь, — крикнул владелец корабля, — пока ветер попутный!

Покуда лошадей привязывали к тросу посреди палубы, Харита отыскала себе и ребенку место под холщовым навесом на корме, сразу под надстройкой, на которой помещался кормчий. Она завернулась в подбитый мехом плащ и прижала к себе малыша. Руна устроилась рядом, закрыв их собой от ветра. Через несколько минут корабль отошел от пристани и двинулся вперед.

Не успели они отплыть от берега, как налетел ветер. Он принес с собой промозглый туман. Вскоре суденышко окутала сумеречная мгла. Влага каплями оседала на волосах и одежде, медленно просачиваясь внутрь. Хозяин корабля, поминая разом несколько десятков богов и одновременно на чем свет стоит костеря рулевого, бегал от одного борта к другому, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в сплошной завесе тумана.

Вымокли все основательно, однако до противоположного берега добрались без всяких приключений. Кораблик подошел к пристани у небольшого селения Абона на дороге к Аква Сулис. Путники предпочли бы высадиться южнее, но владелец объяснил, что это невозможно из-за близящегося отлива. Как только они сошли на берег, корабль повернул назад.

— Может, оно и к лучшему, — сказал Эйддон, снова садясь в седло. — Поедем по дороге и, если повезет, засветло будем в Аква Сулис.

— Я бы с удовольствием поспал сегодня в сухой постели, — сказал Талиесин, помогая Харите залезть в седло. Он заметил ее отсутствующий взгляд. — Тебе нездоровится, любовь моя?

Харита вздрогнула и очнулась.

— Я задремала, — сказала она. — Это все из-за тумана.

— Можно немного отдохнуть, — предложил Эйддон.

— Нет, — отвечала она, улыбаясь через силу. — Просто меня немного сморило. Все пустяки. Пройдет.

— Если угодно, госпожа, я заберу ребенка, — предложила Руна.

Харита протянула ей малыша, и они продолжили путь, вытянувшись в цепочку. Как ни боролась Харита со сном, она вскоре снова впала в ту же тяжелую полудрему. Плотный серый туман сомкнулся вокруг, веки сами собой смежились.

Казалось, прошел миг, но, когда она вновь открыла глаза, мгла стала еще темнее. Дорога лежала мокрая и пустынная, только тяжелые капли сбегали с придорожного кустарника. Харита подняла голову и в тот же миг почувствовала опасность.

Тишина казалась неестественной. Она торопливо огляделась. За ней ехала Руна, дальше Талиесин. Немного впереди Эйддон, расправив плечи и слегка наклонив голову, внимательно вслушивался. Ладонь его лежала на рукояти меча. Еще дальше в тумане чуть угадывался Салах, зажавший в руке копье.

— Что стряслось? — спросила она, но туман поглотил слова.

Впереди Салах остановился и привстал на стременах. Подъехал Эйддон, они о чем-то поговорили. Потом Эйддон развернул лошадь и подъехал к Харите. Лицо его было встревоженным. В руке он держал обнаженный меч.

Мерлин! Где ее дитя? Она круто повернулась в седле, чтобы взглянуть назад.

В тот же миг раздался странный, пугающий звук — то ли жужжание рассерженной осы, то ли свист рассекающих воздух