— Это не разговорчики, — сказал Шкуро. — Я уже договорился с Панвицем о посещении его дивизии представителями наших войск. Да. Это сейчас нас мало, а когда узнают, что мы входим в регулярную дивизию — все кинутся к нам. Итак, господа, составляем список делегации. Форма — кубанская парадная. Папахи, черкески, шашки. Едем в Млаву, а там Варшава рядом. Полячки-кривлячки — они и не знают кубанских «волков». Но, говорят, такое умеют.

Фон Панвиц чем-то напомнил Шкуро Елисеева: тот был друг без изъяна, жизнь спокойно ему доверишь, а этот кавалерийский командир, словно и родившийся таким командиром. Здоровый мужчина — посмотришь и не поверишь, что его можно свалить с ног. На лице только дело, только боевая мысль командира, и вместе с тем видит все, что происходит в полку, в дивизии.

Один взгляд на Шкуро — и разговаривает с ним, словно вместе прошли несколько боев.

— Я рад узнать вас, — сказал Панвиц, — русский язык теперь понимаю. Раньше только польский. Я построил полк, чтобы встретили вас.

На плацу гулял ветер. Не теплый кубанский, конечно, но все же весенний. Теперь пора не любви, а войны. Русские наступают зимой, немцы — весной и летом. С развевающимся волчьим знаменем группа кубанцев под командованием Шкуро объехала строй полка. Оркестр играл «Боже царя храни». Когда официальная часть кончилась и скомандовали «вольно», Шкуро выступил в своем новом амплуа:

— Пора нам русским мужикам до русских баб добраться. А то у них там уже…

— Может быть, напрасно это, Андрей Григорьич, — шепнул Колкин. — Не надо здесь такое.

— Ты погляди, как смеются, — возразил генерал и продолжал: — У нас в Пашковской был случай — баба казака изнасиловала, а он жаловаться атаману пошел. Тот спрашивает: «Ты как…»

Фон Панвиц наблюдал с интересом. Смеются — значит, хорошо.

Однако в штабе дивизии разговор пошел другой.

— Андрей Григорьевич, — тщательно выговаривал русское имя Панвиц. — В Восточном министерстве рейха, которым руководит Розенберг, создано Казачье управление. Его начальник — Гимпель, помощник — Гензель. Мы получили оттуда инструкцию относительно вас, временно воздержаться от назначения генерала Шкуро в дивизию, А я бы сразу дал вам полк.

XII

Декларация германского правительства

Казаки!

Казачьи Войска никогда не признавали власти большевиков. Старшие Войска, Донское, Кубанское, бывшее Запорожское, Терское и Уральское, бывшее Яицкое, жили в давние времена своей государственной жизнью и не были подвластны Московскому государству. Вольные, не знавшие рабства и крепостного труда вы, Казаки, закаляли себя в боях. Когда большевизм поработил Россию, вы с 1917 года по 1921-й боролись за свою самостоятельность с врагом, во много раз превосходящим вас числом, материальными средствами и техникой. Вы были побеждены, но не сломлены. На протяжении десятка лет, с 1921 по 1933 год, вы постоянно восставали против власти большевиков. Вас морили голодом, избивали, ссылали с семьями, с малыми детьми на тяжкие работы на Крайний Север, где вы погибали тысячами. Вас расстреливали, уничтожали. Вам приходилось скрываться, вести жуткую жизнь постоянно гонимых и ждущих казни людей. Ваши земли были отобраны. Войска ваши уничтожены. Вы ждали освобождения, вы ждали помощи!

Когда доблестная Германская армия подошла к вашим рубежам, вы явились к ней не как пленные, но как верные соратники. Вы с семьями, всем народом, ушли с германскими войсками, связали свою судьбу с ними, предпочитая все ужасы войны, биваки и зимнюю стужу, кочевую жизнь — рабству под большевизмом. Все, кто только мог сражаться, взялись за оружие. Второй год вы сражаетесь плечом к плечу, стремя к стремени с германскими войсками. Вы пережили весь ужас власти большевиков, и вы никогда с ней не примиритесь. Германская армия нашла в вас честных и верных союзников!

В воздаяние заслуг ваших на поле брани, в нынешнюю величайшую воину совершенных, в уважение прав ваших на Землю, кровью предков ваших политую и вам тысячу лет принадлежащую, в сознании прав ваших на самостоятельность, считаем долгом нашим утвердить за вами, Казаками, и теми иногородними, которые с вами жили и с вами доблестно сражались против большевиков:

1. Все права и преимущества служебные, каковые имели ваши предки в прежние времена.

2. Вашу самостоятельность, стяжавшую вам историческую славу.

3. Неприкосновенность ваших Земель, приобретенных столькими трудами.

4. Если бы военные обстоятельства временно не допустили бы вас на Землю предков ваших, то мы устроим вашу казачью жизнь на востоке Европы под защитой фюрера, снабдив вас землей и всем необходимым для вашей самобытности.

Мы убеждены, что вы верно и послушно вольетесь в общую дружную работу с Германией и другими народами для устроения новой Европы и создания в ней порядка, мира и мирного счастливого труда на многие годы.

Да поможет вам в том Всемогущий!

10 ноября 1943 г.

Германское Имперское правительство.

Начальник штаба Верховного командования:

Кейтель.

Рейхсминистр Восточных областей:

А. Розенберг.

XIII

Из Соглашения между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии относительно освобожденных советских граждан в Соединенном Королевстве.

Статья 1:

Все советские граждане, освобожденные союзными войсками, будут отделяться незамедлительно. После их освобождения от немецких военнопленных и содержаться отдельно от них.

Статья 2:

Для целей внутреннего управления и дисциплины эти советские граждане будут организованы в соединения и группы, которые будут подчинены советским законам. Внутреннее управление и поддержание дисциплины в советских соединениях, местах и лагерях, о которых говорится в статье 1, будут осуществляться советскими офицерами…

XIV

Германское обращение к казакам 1943 года превратилось в помятую, выцветшую, местами порванную грязноватую бумагу. Кто-то из прежних постояльцев гостиницы бросил ее на столе. Шкуро по приказу обер-группенфюрера СС Бергера только что привел сюда свой казачий резерв на юг Австрии в городок Лиенце. Май. 1945-го с высокомерным победным спокойствием раскинул пестро-зеленую роскошь над землей.

Шкуро лежал на кровати в сапогах, не раздеваясь, лишь сбросив папаху. Попросил солдата-ординарца пригласить доктора, приехавшего вместе с казаками. Тот вскоре пришел, но в сопровождении английского солдата. С профессором Вербицким Шкуро был знаком.

— Хорошее здесь место, профессор. Я вот смотрю обращение сорок третьего года. Они обещали поселить казаков на восточной территории, в Белоруссии, потом перевезли сюда, бросили. Мне докладывали: шли сто двенадцать эшелонов. Это во время-то войны! Больше двадцати тысяч казаков с семьями. Наши бы бросили и забыли.