На пленуме Дубчек обнял Новотного, и в тот же день они вместе посетили советское посольство. Там они поговорили по телефону с Брежневым, который поздравил обоих с успешным разрешением внутриполитического кризиса. Посольство СССР после 5 января 1968 года продолжало поддерживать с Новотным доверительные контакты.

Народ узнал о кардинальных изменениях в стране из опубликованной резолюции пленума ЦК, которая по стилю не отличалась от предыдущих партийных документов. В резолюции подчеркивалась правильность линии последнего съезда КПЧ (который состоялся в 1966 году).

По главному, кадровому вопросу говорилось, что сложность нынешней партийной и государственной работы делает невозможным соединение партийных и государственных функций в руках одного человека, пусть и очень способного. «Разделение обоих высших постов является логическим звеном в процессе демократизации в государственно-политической области. Оно вызвано потребностью в разделе работы и новых отношений между высшими партийными и государственными органами и подчеркивает значимость президентского поста как символа рабочей и социалистической власти в этом государстве. По этой причине пленум Центрального комитета одобряет высказанную товарищем Антонином Новотным просьбу, чтобы его как президента ЧССР освободили от должности первого секретаря ЦК КПЧ».

Пленум постановил: «Наше отношение к Советскому Союзу и международному коммунистическому движению исходит из собственных интересов нашего народа и социалистического государства и из реалистической оценки международного положения. Пленум Центрального комитета решительно и однозначно подчеркнул нашу принадлежность к мировой социалистической системе, а также наше братство и прочное единство с Советским Союзом, с которым нас связывают общие цели и которое является основной предпосылкой безопасности независимости республики и залогом нашего дальнейшего социалистического развития. Осью этого единства является тесное сотрудничество между КПЧ и КПСС, основанное на верности марксизму-ленинизму»[481].

Таким образом, ЦК КПЧ, сменив 5 января 1968 года первого секретаря, отнюдь не желал каких-то новых кардинальных реформ. Тем более что эти реформы и так шли начиная с 1963 года. Замена Новотного на Дубчека рассматривалась просто как назревшая смена поколений. К тому же улыбчивый, вежливый и мягкий Дубчек считался гораздо более приятным в общении человеком, чем насупленный и вечно чем-то недовольный Новотный. Короче говоря, как компромиссный кандидат Дубчек устраивал всех.

Дубчек предложил Новотному забрать все свои вещи из здания ЦК до 8 января. Служебную документацию следовало описать, и люди Дубчека в этом участвовали.

После своего избрания Дубчек уехал в Братиславу, чтобы посмотреть там хоккей. Матч ему, как и всем собравшимся на стадионе, очень понравился.

Новотный отнесся к своей отставке как к временному явлению. Он считал, что Дубчек быстро развалит всю работу, и ЦК опять обратится к нему за помощью. В первой части своего прогноза «сталинист» Новотный не ошибся.

Зденек Млынарж в своих воспоминаниях назвал период с января по апрель 1968 года временем упущенных возможностей, предопределивших провал процесса, который позднее назвали «пражской весной».

Вместо того чтобы заниматься дальнейшим углублением (или корректировкой) экономической реформы, а также принимать законы по демократизации политической системы ЧССР, Дубчек посвятил эти месяцы чистке президиума, секретариата ЦК и правительства от всех «людей Новотного».

Причем на этот раз чистка проходила «демократически». Была организована систематическая травля в печати неугодных новому руководству лиц, и тем приходилось подавать в отставку «под давлением общественного мнения». Следует заметить, что большая часть компромата, неожиданно выплеснувшегося на страницы газет и журналов, была ложью или в лучшем случае полуправдой. Но достаточно было приклеить ярлык «консерватора», «сталиниста», а позднее – «человека Новотного».

При этом все газеты и журналы тогда возглавлялись коммунистами, и всю чистку сначала организовывал перешедший на сторону Дубчека Гендрих. Дубчек подавал это как отмену цезуры. Мол, теперь партия уже никак не может влиять на журналистов. С ними можно лишь вести уважительные беседы, чтобы убеждать в правильности той или иной точки зрения. Это была откровенная ложь, которую Дубчек впоследствии неоднократно тиражировал на встречах с советскими руководителями. Снять главного редактора органа ЦК КПЧ этот самый ЦК мог в любой момент и абсолютно на законных основаниях как учредитель данного СМИ.

Но для Дубчека огонь в СМИ по его противникам ранней весной 1968 года был более чем выгоден. Прозрение пришло слишком поздно, когда «отвязанные» Дубчеком журналисты с конца мая 1968 года обрушились уже на него самого и его соратников. Дубчек был этим потрясен и, по свидетельству Млынаржа, неоднократно жаловался в Президиуме ЦК на «товарищей журналистов», которых он «освободил» и которые теперь платят ему за это черной неблагодарностью.

Став лидером партии, Дубчек, в нарушение всех обещаний своим же собственным товарищам по Президиуму ЦК и Брежневу, решил убрать Новотного и с поста президента. Тезис о разделении партийных и государственных функций был немедленно отброшен в сторону. Президиум ЦК при Дубчеке «рулил» так же полновластно, как и при Новотном, с той лишь разницей, что в этом президиуме уже не было никакого единства и его решения не выполняли сами же члены.

В СМИ на Новотного обрушился шквал обвинений, большинство которых не имели ничего общего с действительностью. Но «демократ» Дубчек не позволил Новотному выступить по телевидению со своей точкой зрения. На праздновании 20-летия февральских событий 1948 года (на которых присутствовали лидеры всех стран Варшавского договора) президенту ЧССР Новотному в нарушение многолетних традиций также не дали выступить – Дубчек опасался от этого «сталиниста» всяких неожиданностей.

Для давления на Новотного решили использовать «дело Шейны». Следствие активно раскручивало дело о продаже семенного фонда, принадлежавшего министерству обороны. Шейну и его подчиненного подполковника Моравца стали обвинять в причинении ущерба сельхозкооперативу на 300 тысяч крон. 12 февраля 1968 года был отдан ордер на арест Шейны. Так как генерал был депутатом Национального собрания, следственные органы 21 февраля попросили рассмотреть вопрос о лишении его парламентской неприкосновенности.

Шейна прекрасно понимал, что из него сделают «козла отпущения» и орудие давления на Новотного. Хотя президент ЧССР ничего не знал ни о каких коммерческих делах Шейны, СМИ считали генерала «человеком Новотного», и этого было уже достаточно.

22 февраля 1968 года Шейна еще был на приеме в советском посольстве. На следующий день он не пошел на работу и сказал жене, что готовится к поездке в Чешский Лес (горный массив на границе с ФРГ). 24 февраля Шейна вместе с сыном Яном и 22-летней любовницей Евженией Мусиловой через Венгрию, Румынию и Югославию эмигрировал на Запад. Иммунитета его лишили только 27 февраля, на следующий день после того, как он перебрался из Югославии в Италию.