Пит сунул руку за пазуху своего дублета и вытащил связку ключей.

– Я снял их вчера с тела Гильома, – произнес он тихо. – Возможно, это будет последняя – и самая ценная – служба, которую он сослужит твоему отцу. Спасет его жизнь.

Бланш вскинула глаза к голубому своду небес и удивилась тому, что солнце стоит так высоко.

Сейчас что, утро?

Утро во всем его Божественном великолепии. Зарождение нового дня. Сейчас что, лето?

Она стояла в тени башенных стен. В воздухе пахло гарью. Христианские мученики древности, колесованные, распятые, сожженные на кострах. Не отрекшиеся от своей веры. Их души, возносящиеся на небеса в столбах огня.

А она до сих пор здесь, на грешной земле. Ее дела здесь еще не окончены. Она должна вернуться в лес, где ждет спасения Мину Жубер. И девчонка вместе с ней тоже. Девчонка, которая спасла ей жизнь, – так сказал аптекарь. Она опустила глаза и увидела, что ее сорочка набрякла от крови.

Она миновала башню Вер и огородом пробралась к маленьким воротам в стене. Валентин открыл их и, видимо, так и оставил незапертыми. Это было неправильно. Ее слуги такой беспечности себе не позволяли. Враги проникнут внутрь и перебьют их всех.

Ну почему они теперь выполняют его приказания? Разве не она хозяйка Пивера? Ее руки потянулись к четкам. Щелканье бусин из слоновой кости подействовало на нее успокаивающе. И прикосновение к холодному лезвию ножа тоже. Бланш крутила его в пальцах, пока с упоением не почувствовала, как на ладонях выступила кровь.

Мину взглянула на караульную будку. Приземистая и прямоугольная, она казалась кирпичиком из набора детских кубиков.

– Почему не видно стражи? – прошептала она.

– Возможно, в дневное время замок изнутри не охраняют, – предположил Пит.

– Перед башней Боссю тоже никто не дежурит, – сказала она.

Пит огляделся по сторонам:

– Большинство лотков заколочены.

– Все сбежали из-за пожара?

Пит нахмурился:

– Не знаю.

Бланш вышла за ворота. Над лесом поднимался черный столб дыма. Огонь гудел и трещал. Над деревьями, точно черный снег, кружились хлопья пепла. В нос ей ударил сладковатый запах горелой плоти.

А потом она увидела их. Спиной к ней на траве сидели женщина и девочка. Взгляд их был устремлен куда-то в сторону Шалабра.

Мину Жубер и Алис? Неужели? Нет, они в лесу. Она приказала отвести их туда. Они были привязаны к столбу у костра, она хорошо это помнила.

Бланш двинулась к ним. Ее босые ноги бесшумно ступали по траве. Девочка вскинула руку и замахала из стороны в сторону, привлекая чье-то внимание. Бланш прислушалась и различила стук конских копыт по тропинке.

Почему они отказались погибнуть в прекрасном огне? Неужели они не понимают, что он вознес бы их прямо к Господу?

Теперь она слышала их голоса. Голоса, снова голоса. Только эти голоса разговаривали не с ней. Были обращены не к ней. Она подобралась ближе. Почти вплотную. Эти шепотки необходимо прекратить. Да, она положит им конец. Никаких больше разговоров. Бланш поудобнее перехватила рукоять своего кинжала. Она находилась от них на расстоянии вытянутой руки. И тут из кустов вдруг выпорхнула какая-то птица, которую она, видимо, вспугнула, и девчонка неожиданно оглянулась.

Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга.

Потом девчонка завизжала. Бланш нанесла удар в тот самый миг, когда женщина обернулась и отчаянным рывком заслонила собой ребенка.

Металл вошел в плоть и уткнулся в кость, во что-то твердое.

Бланш улыбнулась. Ее дело сделано. Быть может, теперь она обретет покой? Никаких больше шепотков. Она сделала то, что приказал ей Господь. Теперь она может отдохнуть.

Женщина взмахнула ножом, чтобы нанести второй удар, но жертва уже начала оседать на землю. Ворохом плоти, крови и бархата. Какие роскошные одеяния… Разве на Мину Жубер были такие роскошные одеяния? Капюшон соскользнул, открыв лицо.

Это была не Мину Жубер.

– Тетушка! – закричала девчонка.

Бланш отшатнулась от тела. Как это могло случиться? Потом краем глаза она заметила, как на вершине холма показался юноша, ведущий в поводу двух лошадей. Завидев женщин, он бросил поводья и побежал вниз.

Девчонка рыдала, истошно и неумолчно:

– Тетушка, очнитесь…

Бланш закрыла уши ладонями и почувствовала, как кровь сочится с ножа по ее локтю и по внутренней поверхности бедер.

Это не Мину Жубер.

Она сделала еще шаг назад. За спиной у нее опять послышался какой-то шум. Из ее владений через незапертые ворота показались еще какие-то люди. Худой старик, ступающий так неуверенно, как будто мир был слишком ярким для него, и старая изможденная женщина. Мужчина с рыжими волосами, как у той еретички, королевы Англии.

И та, которую Бланш должна была убить. Потому что этого желал Господь.

Бланш взглянула на тело, неподвижно лежавшее на земле. Это не Мину Жубер. Девчонка пыталась унять кровотечение своими маленькими ручками. В памяти Бланш промелькнуло видение. Белые пальцы, каменный пол часовни, боль, разрывающая ее тело пополам.

В голове у нее эхом заметались крики. Они отчитывали ее. Они ее обвиняли. Как она могла так ошибиться? Голоса приказали ей убить ребенка, но она неправильно их поняла. Она думала, что они имели в виду ребенка гугенотской шлюхи, но это было не так. Теперь она понимала.

Бланш опустила взгляд на свой живот и почувствовала, как существо шевельнулось внутри ее. Враги были повсюду. Ее обложили со всех сторон, как Божьих людей былых времен. Враги шли и шли – из открытых ворот замка и из деревни внизу, в долине, и армии призраков из сгоревшего леса маршировали вместе с ними.

Наставали последние дни, черные дни, когда на земле воцаряется тьма. Последние времена.

Бланш бросила взгляд на цитадель и на долю секунды, на кратчайший миг между одним ударом сердца и следующим ей показалось, что она увидела в окне лицо человека, смотрящего вниз.

– Валентин… – пробормотала она, но потом вспомнила, что он отступился от нее.

Бланш прижала руки к телу, пытаясь определить нужное место. Замерла, прислушиваясь к себе. А потом с улыбкой вонзила нож в собственный живот.

– Время молчать.

Она вновь всадила нож, на этот раз ниже, в свое лоно. Голоса в ее голове мгновенно умолкли. Они были довольны ею, да. Они безмолвствовали. Долгожданный покой. Воздух замерцал и начал переливаться, затем все улеглось.

Никаких больше слов.

– Мину! – закричала Алис. – Она не хочет просыпаться.

Теткина голова покоилась у Мину на коленях.

– Тетушка! – Эмерик сидел на корточках возле лежащей на земле мадам Буссе, зажимая своим платком ее рану. – Не спите. Посмотрите на меня. Попытайтесь открыть глаза.