Истории следовало рассказывать свободным стихом или петь какпесни, а иногда их просто изливали на слушателей как поток образов и рифм,избыточно украшая, где только можно, фрагментами мелодий, сопровождая взрывамисмеха. Рассказ должен быть всегда наполнен радостью… Рассказ великолепен,рассказ отражает духовную сторону жизни.

Материальная сторона жизни? Я не уверен в том, что онасуществовала в прямом смысле. У нас не было собственности, за исключением,возможно, музыкальных инструментов или красок для рисования. Но даже этимивещами мы делились весьма охотно.

Все было просто.

Время от времени на берег выбрасывало кита, и, когда мясосгнивало, мы вытаскивали кости и делали из них различные поделки. Но для насэто были просто игрушки. Копание в песке доставляло удовольствие, найденныеобломки скал с восторгом швыряли вниз – это тоже было отменным развлечением.Даже вырезание острым камнем или другой костью узоров на кости – независимо отих сложности – тоже доставляло удовольствие.

Но умение хорошо рассказать историю… О, это требовалообщепризнанного таланта и хорошей памяти, хранившей не только то, что произошлос кем-то конкретным, но и воспоминания многих и многих поколений. И конечно же,рассказчик должен был обладать соответствующим даром.

Вы понимаете, к чему я вас подвожу? Наши предположения ожизни и смерти основывались на этих особенных условиях и представлениях.Послушание было естественным для Талтоса. Быть терпимым также, очевидно,считалось естественным. Бунтовщики, равно как и фантазеры, встречались крайнередко, пока человеческая кровь не стала смешиваться с нашей.

У нас было очень немного беловолосых женщин – возможно, однана двадцать мужчин. И эти женщины пользовались популярностью, ибо с годами их источникипересыхали, как у Тессы, и они утрачивали способность к деторождению, хоть и сготовностью отдавались мужчинам.

Необходимо отметить, что основной причиной смерти у женщинбыло деторождение, хотя в те времена мы никогда так не говорили. Оно ослабляложенщин, и, если женщина не умирала сразу после рождения четвертого или пятогоребенка, она почти всегда после этого засыпала, и долгий сон постепеннопереходил в смертельный. Многие женщины не стремились к продолжению рода вообщеили рожали всего единожды. Рождение всегда непременно следовало за подлиннымсоитием пары истинных Талтосов. И только гораздо позже, когда мы смешались слюдьми, женщины, подобно Тессе, истощали свои силы, теряя кровь все чаще ичаще. Но Талтосы, родившиеся в результате смешения с людьми, имели множествоособенностей, совершенно отличавших их, о чем я в свое время расскажу подробно.И кто знает, кроме самой Тессы, что она не имела отпрысков? Вполне возможно,что они у нее были.

Вообще говоря, рождение ребенка – это нечто, к чему стремитсясама женщина. Но только в течение очень короткого периода после того, какродилась сама. Мужчины хотят заниматься этим всегда, потому что это приносит имудовольствие. Но тот, кто думает о совокуплении и знает, что ребенок, которыйродится от этого, будет столь же высокий, как его собственная мать, или выше,не станет делать это только ради развлечения.

Только для удовольствия женщина могла заниматься любовью сдругой женщиной, для чего существовало множество способов. Так и мужчина могзаниматься этим с другим мужчиной или с беловолосой красавицей, которая сталасвободной для удовольствия. Или мужчина, которого окружали несколько юныхдевственниц, страстно жаждавших родить ему ребенка. Наслаждение было возможно,когда случайно удавалось встретить женщину, способную родить шестерых-семерыхдетей без ущерба своему здоровью, или молодую женщину, которая по неизвестнымпричинам вообще не могла выносить ребенка. Кормление грудью доставляло женщинамисключительное удовольствие, было даже принято специально для этой целисобираться в группы. О, это было великолепно! Женщины, позволявшие сосать своигруди, часто приходили в состояние чувственного транса. На самом деле, поступаятаким образом, они могли получать наиболее полное удовлетворение, вряд ли сравнимоес любым другим сладострастным контактом.

Я не помню насилия; не помню ни одной казни; не помнюраздоров, которые бы длились слишком долго.

Я помню жалобы, споры и длительные разговоры по этомуповоду, и даже несколько ссор, возникавших на почве ревности, – но всегдаэто происходило только на словесном уровне.

Я не помню случаев вспыльчивого поведения и проявленийжестокости. Я не помню каких-либо поступков, которые можно было бы объяснитьдурным воспитанием… Ведь все мы рождались со знанием определенных концепцийкротости и порядочности, с пониманием ценности обретенного счастья, снеугасимой любовью к удовольствиям и с желанием доставить такое же удовольствиедругим во имя счастливого существования всего племени.

Мужчины влюблялись в женщин – и наоборот. Они моглипроводить за разговорами дни и ночи – и в конце концов принимали решение осовокуплении. Правда, некие аргументы могли воспрепятствовать этому событию.Женщин рождалось больше, чем мужчин. Или так, по крайней мере, считалось. Ноникто на самом деле этого не проверял. Я думаю, что рождалось больше женщин, ноони умирали гораздо чаще; судя по всему, это обстоятельство и послужило однойиз причин чрезвычайно бережного обращения мужчин с женщинами. Женщины, в своюочередь, предоставляли в их распоряжение свои тела. Простых женщин холили илелеяли, потому что они всегда были веселы, радовались жизни и не боялисьрожать детей. В общем и целом женщины были по-детски непосредственны, чисты иискренни, а мужчины в большинстве своем простодушны.

Смерти в результате несчастных случаев происходилипостоянно, а после них следовало церемониальное совокупление и таким образомзамена умершего. Во времена чумы совершались многочисленные торжественныесовокупления: так племя пыталось восполнить трагические потери.

Недостатка людей не ощущалось. Но и перенаселенности небыло. Никогда люди не ссорились из-за фруктов, яиц или скота. Всего былослишком много. Было тепло, комфортно, и столько было приятных занятий!

Это был рай. Эдем. Это было золотое время, о котором такмного говорят люди, время до того, как боги разгневались, время, когда Адам ещене вкусил запретного яблока, время благословенное и время изобилия.Единственное, что осталось от того времени, – это мои воспоминания. Явидел все. Я был там.

Я не помню существования какой-либо концепции законов.

Я помню ритуалы – танцы, песни, круговые хороводы, когдавнешний круг двигался в направлении, противоположном движению соседнего,внутреннего. И я помню мужчин и женщин, умевших играть на трубах, барабанах и дажена струнных арфах, которые были тогда малы и изготавливались из раковин. Япомню себя и моих товарищей, несущих факелы вдоль самых опасных утесов толькодля того, чтобы убедиться, что мы способны на это и не свалимся с такой высоты.