класса. Там шла тригонометрия. Я хорошо знал этот предмет, только в мое время его проходили в старшей школе, а не в девятилетнем возрасте.

Ирвин был самым младшим в своем классе. И очевидно, самым умным. Он ни разу не оторвал взгляда от книги. Несколько раз учитель пытался подловить его, задавал вопросы. Ирвин клал палец на страницу, поднимал взгляд на доску и отвечал почти без запинки. Я не мог сдержать улыбки.

Затем я без труда отыскал мучителей Ирвина. Оба сидели рядом с дверью, словно им не терпелось поскорее выйти и устроить какую-нибудь пакость, лишь только закончатся уроки. У них были раздраженные, угрюмые лица. Выглядели мальчишки так, словно умирали от скуки, но вряд ли юные хулиганы собирались убить учителя или выкинуть еще что-нибудь в этом духе.

Как я предположил, что-то в поведении Ирвина провоцировало хищническое поведение со стороны этих двоих мальчишек. И тренер-вогон появился на сцене чертовски быстро. Не верилось, что это всего лишь совпадение.

– Возможно, бигфут Ирвин – не единственный потомок в этой школе, – пробормотал я про себя.

Кто знает, вдруг не я один защищал интересы ребенка, который одной ногой находился в нашем мире, а другой – в потустороннем.

* * *

Когда закончился последний урок, я стоял у входа в спортивный зал, прижимаясь локтями к стене, скрестив ноги и опустив голову. Ведро на колесиках и швабру я оставил в добрых семи футах от себя – они прекрасно дополняли образ трудолюбивого уборщика. Дети вырвались из зала буйной толпой, мучители покинули его последними. Я почувствовал, что они, проходя мимо, посмотрели на меня, но ничем не показал этого.

Тренер-вогон вышел следом, выключив перед уходом флюоресцентные лампы. Его шаги были быстрыми и тяжелыми. Поняв, что я жду его, он резко замер.

Он молча смерил меня долгим взглядом. Я не стал ничего говорить, так как не собирался вступать с ним в конфликт и специально принял расслабленную, непринужденную позу, давая ему это понять. Я догадался, что он связан с миром сверхъестественного, но не понимал, каким образом. Черт, я даже не знал, человек ли он.

Пока не знал.

– Разве у вас нет работы? – спросил тренер.

– Я делаю свою работу, – отозвался я. – Разве не заметно?

Я не знал, сощурил ли он глаза, но не сомневался, что именно так и было.

– А вы наглый. Разговариваете с учителем в таком тоне.

– Если бы тут не было детишек, я добавил бы еще пару словечек, – протянул я. – Тренер-вогон.

– Хотите потерять работу, дружище? Идите, займитесь делом, иначе я сообщу, что вы отлыниваете от своих обязанностей.

– Отлыниваете, – повторил я. – Целых шесть слогов. Да вы молодец.

Тренер приблизился еще на шаг и ткнул пальцем мне в грудь.

– Приятель, вы напрашиваетесь на серьезные неприятности. Кем вы себя возомнили?

– Я Гарри Дрезден, – ответил я. – Чародей.

С этими словами я посмотрел на него, задействовав свое Зрение.

Чародейское Зрение – дополнительный способ восприятия, позволяющий видеть структуру энергии и магии, из которых состоит вселенская энергия, включающая в себя все мыслимые формы магии. Нет, у нас не открывается третий глаз – ничего подобного, но мозг переводит полученную информацию в видимую часть спектра. В кругах, где я вращаюсь, Зрение помогает воспринимать все в действительном виде, разрушая маскирующую магию, иллюзии и другие мистические уловки.

В данном случае Зрение показало мне, что передо мной стоит не человек.

Иллюзия скрывала тщедушное гуманоидное существо высотой не более пяти футов и весом около ста фунтов, если не меньше. Совершенно обнаженное, по своей анатомии оно напоминало куклу Кена. Его кожа была темно-серой, глаза – огромными, выпуклыми и абсолютно черными. Высокий крутой лоб, маленькие заостренные ушки. При этом я по-прежнему видел иллюзорного тренера Пита – смутный силуэт вокруг странного создания.

Существо медленно, лениво опустило веки, прикрыв выпученные глаза, затем кивнуло, едва заметно опустило голову и произнесло мелодичным, на удивление низким голосом:

– Чародей.

Я несколько раз моргнул, подавляя свое Зрение, чтобы видеть тренера Пита.

– Нам нужно поговорить, – сказал я.

Теперь передо мной стоял человек. Пустое, как у выброшенной марионетки, лицо ничего не выражало. Возможно, мне показалось, но глаза тренера вдруг потемнели.

– О чем?

– Об Ирвине Паундере, – ответил я. – Мне хотелось бы избежать конфликта со Свартальвхеймом.

Он медленно сделал вдох и выпустил воздух через нос.

– Вы меня узнали.

На самом деле я просто высказал обоснованное предположение, но свартальву не нужно было об этом знать. Мне мало известно об этих созданиях. Они слыли очень одаренными мастерами и создали большую часть потрясающих артефактов скандинавской мифологии. Их нельзя назвать злобными, однако они отличаются жестокостью, гордостью, упрямством и алчностью, что в совокупности дает гремучую смесь. Свартальвы славятся тем, что всегда держат свое слово, и спаси бог того, кто рискнет нарушить слово, данное им. Что еще важнее, этот маленький независимый народ готов защищать своих соплеменников с маниакальной страстью.

– У меня был хороший учитель, – сказал я. – И я хочу, чтобы твои мальчишки держались подальше от Ирвина Паундера.

– К вашему сведению, – сказал он, – они не мои. Я не их родитель. Я всего лишь Страж.

– Как бы то ни было, меня волнует только Ирвин, а не братья.

– Он как шлифовальный камень, – пояснил он. – На нем они оттачивают свои инстинкты. Он хорошо подходит им.

– А вот они ему – не очень, – возмутился я. – Надо это исправить.

– Я не имею права вмешиваться, – возразил тренер Пит. – Я лишь мягко наставляю их и защищаю от всякого, кто попытается препятствовать их развитию.

Последняя фраза была произнесена бесстрастным тоном, но в ней ощущался неприятный оттенок угрозы – вежливой, но все-таки угрозы.

Иногда я очень болезненно реагирую на угрозы. И наверное, в тот момент у меня был очень свирепый взгляд.

– Чисто гипотетически, – сказал я, – давайте предположим, что я увижу, как эти мальчики опять достают Ирвина, и вмешаюсь, чтобы остановить их. Как вы поступите?

– Убью вас, – сказал тренер Пит. В его голосе не слышалось ни капли сомнения.

– Вы так уверены в своих силах?

Он ответил таким тоном, словно ему предложили сложить два плюс два:

– Вы еще молоды. Я – нет.

Я почувствовал, как невольно сжимаются мои челюсти, и заставил себя медленно вздохнуть и успокоиться.

– Они причиняют ему вред.

– Как бы то ни было, – спокойно ответил он, – меня волнуют только братья, а не Ирвин Паундер.

Я заскрипел зубами, сожалея о том, что не могу произнести все слова, которые так и рвались наружу.

– Мы с вами обозначили наши позиции, – резюмировал