было слишком рано, то ничего бы не изменилось. «Ёж» — это ракетная пусковая установка залпового огня, гибрид нашей «Катюши» и немецкой «Фау-5», созданный на «Предприятии 3826» в рамках последнего поколения боевых роботов. «Ёж» не отличается особой меткостью, потому что она ему не нужна. Он просто накрывает ракетным залпом площадь в два квадратных километра и не переживает ни о чём. Боезапас, кстати, он собирает для себя самостоятельно: ракеты «Ежа» лежат в его объёмистом чреве в разобранном состоянии. Это увеличивает полезный объём и снижает риск детонации боевых частей при вражеском ракетно-артиллерийском ударе. «Ёж» отстреливает боезапас и очень быстро собирает новые ракеты, перезаряжая себя сам. Так что надеяться на то, что после залпа к ракетной установке могут не подвезти боезапас, совершенно необязательно.

Ракетный удар «Ежа» накрыл Кузнецова самым краем, но этого оказалось достаточно. Ракеты произвели подрыв в воздухе, на высоте в двадцать метров над поверхностью земли, и всё, что он успел сделать, это зарыть голову предплечьями, пока падал на землю. Упасть на неё полковник не успел. Его смело взрывом и сразу же ударило ещё одним, встречным, прямо в воздухе. Кузнецов почувствовал, как от запредельного удара взрывной волной лопаются ребра, пронзая лёгкое, и потерял сознание.

Во сне ему казалось, что он зря выбросил ракетную установку. «Беркут», отстрелявшись по месту его крайнего нахождения, не обнаружил трупа. Зато обнаружил брошенное оружие. Всё это ушло в «Узел», и тот принял решение накрыть район залпом «Ежа», сочтя неизвестного противника слишком опасным и трудно обнаружимым. Теперь же «Узел» понимал, что атаковал своего, и предпочёл воздержаться от дальнейших атак. Полковник открыл глаза и понял, что не спит. Вибрации «Искры» тихо гудят, будто высверливая черепную коробку, и в этих вибрациях слышится внутренний радиообмен «Узла».

Секунду Кузнецов пытался понять, что происходит. У «Узла» нет внутреннего радиообмена, только внешний. Внутренние координационные процессы командных роботов уровня «Узел» и выше протекают внутри полимеров, являющихся их информационными накопителями и системами ближней связи одновременно. Каким образом он слышит «Узел», совершенно непонятно. Но ещё более непонятно, почему он до сих пор жив. Полковник попытался прислушаться к своему организму. Это удавалось плохо: «Искра» ощущала присутствие полимеров по всему телу и сильно сбивала ход мыслей.

Тогда Кузнецов попытался прислушаться к «Искре». Неожиданно это получилось у него очень легко. Мозг словно скользнул через «Искру» к находящимся в теле полимерам, и в сознании развернулась цельная картина. Весь организм был изломан, словно побывал под стальными колёсами «Мастифа». Лёгкие порваны, печень частично лопнула, почка пробита навылет, кости и кожа предплечий, которыми он успел закрыть голову, несут следы открытых переломов. Но он всё ещё жив, потому что «Айболит» залил абсолютно все повреждения полимерным желе. Теперь Кузнецов чётко ощущал, что медицинское полимерное желе сильно отличается от других полимеров. Даже нет, не так. Все виды полимеров сильно отличаются друг от друга, хотя внешне выглядят одинаково.

Медицинское желе обволокло все повреждения, считало через «Искру» прямо из глубин мозга то, какими должны быть неповреждённые органы, и восстановило их форму. После чего увеличило степень своей плотности, словно цементируя разбитые куски мозаики в единое целое. Сейчас его лопнувшие лёгкие продолжают сокращаться, потому что полимерное желе сокращается вместе с ними, а раздробленные кости держат нагрузку, потому что полимерное желе склеило их в точности до малейшего осколка. И даже тяжёлая контузия, полученная в результате близкого взрыва, почти не сказывается на работе мозга, потому что полимерное желе заставляет мозговую ткань регенерировать, заживляя контузийный центр.

Попытка принять сидячее положение удалась полковнику с третьего раза, но стоило ему подняться на ноги, как «Искра» резко увеличила волновую активность, обмениваясь информацией с «Айболитом». Кузнецов подумал, что почти слышит этот обмен. Ещё бы чуть-чуть, и он, наверное, даже попытался бы понять, что именно излучают друг другу столь разные полимеры. Но сейчас есть более важное дело.

Надо выполнить задание. И если полковник каким-то непонятным образом слышал «Узел», то «Узел» вполне объяснимо не слышал его. Приказать «Узлу» Кузнецов не мог. Как до него доораться, если у тебя всё снаряжение размозжило взрывами? А даже если бы нет, то «Узел» всё равно заблокирован предателем. Странно, что «Узел» считает Кузнецова своим… Ведь блокада «Узла» никуда не делась, и он по-прежнему считает всех людей вражеским десантом. Ладно, неважно. Пусть с этим разбирается Сеченов, это его стихия. Пора заканчивать с этим комплексом.

К центру ядерного полигона полковник вышел спустя десять часов, пять из которых пришлось идти через область высокой радиации. Чудом не сдохший в дробилке ракетного удара дозиметр трещал так, словно был готов лопнуть, и Кузнецов его отключил. Голова начала кружиться, из носа пошла кровь, и он выломал из шлема разбитый лицевой щиток, чтобы не мешал вытирать лицо. В какой-то момент «Искра» и «Айболит» вновь резко увеличили обмен информацией, и полковник почувствовал, как сразу все незримые микроиглы медблока вводят ему полимеры в кожные, мышечные и даже костные ткани. Вибрации «Искры» из шума превратились в грохот, но спустя час головные боли и кровотечения из носа прекратились и стало ощутимо легче.

За все десять часов пути к нему более никто не приближался, и полковник не стал заходить в научный городок Новой Земли. И так ясно, что там одни трупы, делать лишний крюк — только зря время терять. Он один за другим миновал безлюдные секторы испытательных образцов, предназначенные для размещения всевозможных макетов людей, животных, имитирующих живую силу противника в районе атомного взрыва, и точно так же прошёл секторы для установки боевой и иной техники. Несколько раз среди испытательных рвов и бетонных укреплений ему попадались гражданские роботы, бесцельно кружащие по закольцованным маршрутам среди растерзанных трупов персонала полигона, но ни один из кибернетических механизмов никак на него не отреагировал.

В итоге Кузнецов так и дошёл до входа в бункер контрольно-измерительного оборудования, расположенный в эпицентре взрывов. Над бункером обнаружился «Кондор-1И», на котором сюда два дня назад прибыл предатель Вышегородский, вариант «Кондора» с усиленной защитой от ионизирующего излучения. Другой техники вокруг не имелось. Полковник спустился в бункер и оказался перед закрытой бронеплитой, ведущей в хорошо защищённую часть подземной конструкции, в которой и был размещён центральный инженерный пост.

Стучать в дверь смысла не было, поэтому Кузнецов достал полимерную гранату и метнул её в пульт линии связи, соединяющий внешнее пространство бункера с внутренним. Интерфейс выгорел мгновенно, и полковник принялся ждать. Через десять минут откуда-то прилетели «Пчёлы» — малоразмерные ремонтные роботы, оборудованные полимерно-дуговым монтажно-сварочным аппаратом, и