Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос об учреждении Политического союза в последний раз рассматривался в апреле 1962 г. в Париже на конференции министров иностранных дел «шестерки». Однако переговоры в очередной раз закончились провалом. По существу, французский план конфедеративного строительства Политического союза в масштабе «малой Европы» был окончательно отвергнут.
* * *
Подводя итоги обсуждения голлистских планов создания Политического союза Европы в Международной комиссии Фуше и на встречах министров иностранных дел стран «шестерки», необходимо отметить серьезное противодействие голлистской концепции «Европы отечеств» со стороны пяти партнеров Франции по ЕЭС. Все они в той или иной мере выступали за европейское политическое объединение на наднациональной основе, не отрицая необходимость и целесообразность межгосударственного сотрудничества в рамках Федеративной Европы. Франция же в отличие от остальных участников «Общего рынка» ратовала за конфедеративную межгосударственную организацию, допуская, и то под нажимом европеистов, лишь отдельные элементы наднациональных структур. Исходя из концепции «Европы отечеств», голлисты видели объединенную европейскую группировку третьим мировым центром сил и в проектах Фуше отчасти противопоставляли будущую политически сплоченную Европу США и НАТО. Камнем преткновения стал также вопрос об участии Англии как в «общем рынке», так и в будущем Политическом союзе. Франция опасалась включения Англии в ЕЭС, рассматривая ее как серьезного конкурента на рынках сбыта сельскохозяйственной продукции, а также верного союзника США. «Малыми» странами, в первую очередь Голландией и Бельгией, участие Великобритании в ЕЭС расценивалось в качестве необходимого условия для создания противовеса франко-западногерманской гегемонии в «Общем рынке». Кроме того, благодаря Англии, тесно связанной в военно-политической области с США, они рассчитывали еще больше укрепить свои связи с Америкой. Весьма настороженно, если не враждебно, представители западноевропейских государств отнеслись к стремлению де Голля не связывать координацию европейской внешней политики и совместной обороны с командованием НАТО; в Североатлантическом договоре они видели главную гарантию безопасности своих стран.
Очевидно, что в условиях противостояния и невозможности согласования позиций Французского руководства и лидеров ряда западноевропейских государств по базовым положениям проектов Фуше деголлевские планы учреждения широкой политической европейской конфедерации не могли превратиться в реальность. Существовавшие на рубеже 50–60-х годов экономические наднациональные структуры, в первую очередь «Общий рынок», переживали подъем и пользовались поддержкой большинства населения стран «шестерки». Федералистские планы и их практическое воплощение показали действенность наднациональных форм интеграции, которая постепенно охватывала все новые сферы деятельности и регионы. Позиция голлистского правительства шла вразрез с логикой интеграционного процесса и объективно тормозила строительство наднациональной Европы. Поэтому не случайно сразу же после отставки де Голля в 1969 г. руководители V республики практически полностью пересмотрели свое отношение к межгосударственному принципу европейского объединения и высказались за дальнейшее углубление интеграции на наднациональной основе.
Наумова Н. Н., Зинченко И. А
Можно ли назвать политику франкофонии проявлением неоколониализма (на примере внешней культурной стратегии Франции в 60-е гг. ХХ в.)[1536]
Процесс деколонизации, начавшийся после окончания Второй мировой войны в условиях становления биполярной системы международных отношений и генезиса «холодной войны», существенным образом изменил отношения между Францией и ее бывшими колониями в Африке и Азии. Вынужденная отказаться от прямого политического и военного присутствия, но желая сохранить свое влияние в обретших независимость колониальных странах, Франция обратилась к идее франкофонии и широкому культурно-экономическому сотрудничеству с недавно созданными государствами. Пятая республика заключала с ними двусторонние соглашения, в рамках которых развивались их финансовые связи на пространстве «зоны франка», оказывалась материальная, гуманитарная и техническая помощь, предусматривалось тесное культурное взаимодействие. В научной литературе подобное сотрудничество часто наделялось чертами неоколониализма [1, 2], однако, когда речь заходит о феномене франкофонии, то эти суждения обычно подаются аксиоматично и не аргументируются [3, 4, 5, 6]. В данной статье будет поднята проблема соотношения политики неоколониализма и франкофонии во внешней культурной стратегии Пятой республики в годы правления ее первого президента Ш. де Голля (1958–1969).
Неоколониализм в современной исторической науке рассматривается как «система отношений между развитыми западными державами и их бывшими колониями, изменившая форму колониального господства, но сохранившая важные его черты» [7], такие как экономическое и политическое принуждение. Термин «неоколониализм» появился в 1950-е гг. и от классического колониализма отличался тем, что в качестве эксплуатируемого теперь выступало суверенное государство.
Французский историк Ф. Петитвиль считает, что «неоколониализм зиждется на экономоцентризме» [8], это мнение разделяют отечественные исследователи В. И. Шамшурин и А. А. Шульга, которые видят в неоколониализме «этап и форму развития международных отношений, характерными чертами которой была формальная независимость бывших колоний при сохранении ими фактического подчинения за счет непрямого, в первую очередь экономического, воздействия» [9]. Первый президент Ганы, марксист и сторонник «панафриканизма» Кваме Нкруме считал неоколониализм «худшей формой империализма» и так определял его сущность: «Государство, являясь самостоятельным субъектом, теоретически независимым, имеет все внешние атрибуты международного суверенитета. На практике его экономическая система, а следовательно, и политический курс определяются извне…
Результатом неоколониализма является то, что иностранный капитал используется для эксплуатации, а не для развития менее развитых частей мира. Инвестиции в условиях неоколониализма увеличивают, а не сокращают разрыв между богатыми и бедными странами мира» [6]. В своей книге «Неоколониализм. Последняя стадия империализма» К. Нкруме отмечал «разнообразность и изощренность» методов проведения политики неоколониализма, которая может затрагивать не только экономическую область, но и «политическую, религиозную, идеологическую и культурную сферы» [6]. В качестве примера он рассматривал деятельность Информационного агентства США в Африке. Таким образом, под неоколониализмом чаще всего понимаются механизмы латентного подчинения суверенного государства другому, более развитому. Отечественная исследовательница Т. Н. Гончарова считает, что с 1960-х гг. в отношениях Франции с бывшими африканскими колониями «установилась система неоколониализма, что нашло отражение в понятии «франсафрик» (система неформальных отношений Франции с государствами Субсахарской Африки, многие из которых входили ранее в состав Французской колониальной империи и Французского союза), при этом Франкофонию («Франкофония» с большой буквы обозначает созданную в 1970 г. международную организацию «Агентство по культурному и техническому сотрудничеству» (общепринято сокращение «АССТ», фр. Agence de coopération culturelle et technique); с 2005 г. носит название Международная организация Франкофонии) она оценивает как «союз франкоязычных стран, который являет собой превосходный стимул для развития экономических и внешнеполитических связей между странами [10, c. 78].
А вот французский автор