для разработки средств, предупреждающих преждевременное старение и улучшающих качество жизни пожилых людей. Казалось бы, столь значительный прогресс науки должен существенно приблизить нас к решению этой задачи. Однако мы все еще весьма далеки от заветной цели. В научных журналах идут дискуссии о различиях в старении per se и в изменениях организма, приводящих к возрастным патологиям, о правомерности использования полученных на лабораторных животных данных для понимания природы старения у человека. СМИ беспардонно навязывают всяческие эликсиры, чудодейственные программы и методы, гарантирующие достижение рекордного долголетия, массовыми тиражами выходят книги, содержащие рецепты омоложения и раскрывающие секреты вечной молодости.

В начале прошлого века наш соотечественник приват-доцент Императорского Петроградского университета зоолог Пётр Юльевич Шмидт в изданной в 1915 г. в серии «Знание для всех» брошюре «Борьба со старостью»[271] заметил, что весь ход культурного развития человечества представляет собою борьбу за жизнь, борьбу против смерти, а «разум – самое мощное орудие человека, с помощью которого человек одержал блестящую победу над окружающим миром». Он верил, что постепенно человек научится бороться с болезнями, подтачивающими жизнь и ведущими к смерти: «Быть может, далеко еще впереди, но все же виднеется конечное торжество – полное одоление болезней и создание здоровой жизни! Победа над смертью не может даться легко и быстро… Потребуются, быть может, еще века работы научной мысли, чтобы нанести удар страшному врагу». Насколько соответствуют этим прогнозам современные оценки ситуации? Располагает ли современная наука средствами профилактики преждевременного старения и увеличения продолжительности жизни?

Неисправимый оптимист и романтик из Кембриджа Обри Ди Грей настаивает на том, что уже родился человек, который проживет 150 лет[272]. Проведенные в США расчеты относительного риска смерти от разных причин у 77 782 медсестер в возрасте 30–55 лет за 24-летний период наблюдения позволили сделать вывод, что 55 % всех причин смерти, 44 % смертей от рака и 72 % – от сердечно-сосудистых заболеваний могут быть устранены при отказе от курения, при поддержании нормального веса тела, умеренной физической активности, соблюдении здоровой диеты, ограниченном потреблении алкоголя. Однако ожидаемое увеличение продолжительности жизни человека при устранении главных причин смерти оказывается довольно скромным (11 лет для сердечно-сосудистых заболеваний, 1,3 года для инсульта, 2,3 года для рака, 0,2–0,5 для сахарного диабета, инфекционных заболеваний и пневмонии[273].

В современной геронтологии уживаются и глубокая убежденность в существовании бессмертных организмов, и полное отрицание такой возможности. Популярно понятие «несущественного», или «пренебрежимого», старения, когда не меняется темп размножения после достижения половой зрелости, с возрастом нет заметных ухудшений физиологических функций или снижения устойчивости к заболеваниям, а также заметных изменений смертности[274]. К таким видам относят гренландского кита, гигантскую черепаху, камбалу, осетра, омара, моллюска жемчужницу, а также некоторые виды крупных островных птиц, растений и др.[275],[276] Большое внимание последнее время привлекают работы, посвященные исследованиям старения голого землекопа (Heterocephalus glaber). Этот социально высокоорганизованный и долгоживущий грызун размером с мышь обитает в засушливых регионах Северо-Восточной Африки, в лабиринтах подземных ходов, где живет до 28 лет. Утверждается, что у него не бывает рака, сердечно-сосудистых заболеваний, сахарного диабета, чрезвычайно высоки иммунитет к инфекциям и устойчивость к окислительному стрессу в течение всей жизни, а у самок с возрастом не выключается эстральный цикл[277]. Однако мнение о том, что вероятность смерти не меняется с возрастом, основывается на исследовании отдельных долгожителей, здоровье которых не отличается от здоровья молодых особей, прямых же данных о возрастных изменениях в смертности крайне мало или же их в принципе нельзя получить. Уже появились сообщения о регистрации случаев развития злокачественных новообразований у голых землекопов. Зоолог и геронтолог И. Ю. Попов считает, что у большинства обитающих в дикой природе животных проследить старение трудно и большая часть таксономических групп не изучена в этом отношении[278]. Вместе с тем есть все основания полагать, что по мере усиления отличий от простейшего предка растут и проявления старения. Вероятно, эта закономерность связана с тем, что в ходе эволюции у животных накапливались различные изменения, которые, накладываясь друг на друга, приводили к усложнению строения. Чинить сложную конструкцию труднее, чем простую, а поскольку по мере жизни в организме неизбежно происходят повреждения, устранять их становится труднее. Из этого следует, что «опыт» медленно стареющих примитивных животных нельзя напрямую использовать для борьбы со старением менее примитивных организмов. Однако знание различий в проявлениях старения животных помогает понять суть процесса, хотя вряд ли оно приведет к открытию «эликсира долголетия».

Август Вейсманн первым обратил внимание на принципиальное различие в вопросе о смерти между низшими, одноклеточными, животными и высшими представителями животного царства: тогда как первые, по существу, бессмертны и гибнут лишь под влиянием неблагоприятных условий, вторые – с возрастом стареют и без всякого вредного влияния внешних условий погибают естественной смертью. По Вейсманну, смерть «сомы» после исполнения самками своей главной цели, т. е. после оставления потомства, должна рассматриваться как выгодное приспособление, способствующее выживанию вида. Один из главных признаков наступающей старости – замедление и полная остановка роста. Пока организм молод, он растет, по достижении зрелого возраста и порога старости рост прекращается. Замедление роста, а вместе с тем и старение всецело зависят от дифференцировки клеток. Так, «клетки специализированные делятся медленнее, чем первоначальные (стволовые. – В.А.), а совершенно специализированные, например нервные клетки, и вовсе утрачивают способность делиться». Чем совершеннее организация многоклеточного организма, тем более он подвержен старению.

В наши дни эти воззрения находят свое отражение в теориях, рассматривающих старение как результат эволюционых компромиссов. Дж. Уильямс первым предложил теорию антагонистической плейотропии: гены, способствующие плодовитости и жизнеспособности организма в молодости, в старости могут участвовать в деградации, приводящей его к гибели[279]. Согласно теории «одноразовой сомы», выдвинутой Т. Кирквудом[280], такие жизненно важные функции организма, как размножение, иммунная защита, двигательная активность, работа мозга и нервной системы в целом, конкурируют за энергию. Поскольку каждая функция требует расхода энергии, ее на все не хватает, неизбежно будут накапливаться повреждения и нарушения функций, т. е. начнется старение организма.

Вполне современно воспринимаются слова немецкого зоолога Гертвига: «Под влиянием неизвестных еще причин иногда порабощенные организмом клетки сбрасывают свои узы, упрощают свою организацию и начинают усиленно делиться. Это бывает при образовании раковых опухолей. Специализированные клетки как бы переходят в первобытное состояние и обнаруживают огромную способность к размножению. Замечательно, что при этом наблюдается известная степень бессмертия этих клеток»[281]. Следует подчеркнуть, что основные проявления канцерогенеза у человека и лабораторных грызунов имеют как много