Никакого ответа. Ее глаза, должно быть, привыкли к темноте. Если он бросится к ней и сумеет направить луч фонаря прямо в лицо, она промахнется, если даже она нажмет на спусковой крючок Возможно, это и сработает. Разумеется, если он найдет ее сразу, как только ворвется в амбар…

— Мэгги никогда не видела, как убивают людей. Не видела крови. Избавьте ее от этого!

Внезапно раздался пронзительный крик, от которого кровь стыла в жилах:

— Мамочка!

— Миссис Спенс!

И снова душераздирающий вопль. В нем звучала мольба.

— Мамочка! Я боюсь! Мамочка! Мамочка!

Линли сунул рупор в руки констебля Гаррити.

Толкнул ворота. И тут увидел тень. Она двигалась слева от него, вдоль стены, как и он сам.

— Шеферд! — крикнул он.

— Мамочка!

Констебль стремительно мчался по сугробам к амбару.

— Шеферд! — закричал Линли. — Черт побери! Назад!

— Мамочка! Пожалуйста! Я боюсь! Мамочка!

Шеферд находился у двери, когда грянул выстрел. Он ворвался внутрь, когда Джульет выстрелила еще раз.

Уже далеко за полночь Сент-Джеймс наконец-то поднялся в свой номер. Он думал, что Дебора уже спит, но она ждала его, как и обещала. Сидела на кровати, натянув до подбородка одеяло, и листала старый номер журнала «Еllе».

— Вы нашли ее, — сказала она и, всмотревшись в его лицо, спросила: — Саймон, что случилось?

Он кивнул, мол, нашли, и ничего не стал объяснять.

Он устал до обморока. Больная нога была словно стопудовая гиря. Он бросил на пол пальто и шарф, сверху швырнул перчатки.

— Саймон?

Он стал, наконец, рассказывать, начав с попытки Колина Шеферда обвинить в преступлении Полли Яркин, а закончил выстрелами в амбаре.

— Это была крыса, — сказал он. — Она выстрелила в крысу.

Они забились в угол, когда Линли их нашел: Джульет Спенс, Мэгги и рыжий кот по кличке Панкин, которого девочка отказалась бросить в машине. Когда на них упал луч фонарика, кот зашипел, фыркнул и умчался в темноту, Джульет и Мэгги не пошевелились. Девочка уткнулась в материнское плечо. Женщина склонилась над ней.

— Сначала мы решили, что они мертвы, — сказал Сент-Джеймс, — что это убийство и самоубийство, но крови не было.

Потом заговорила Джульет:

— Все хорошо, дочка. Я если и не убила, то здорово напугала их. Не бойся. — Она говорила так, будто в амбаре никого не было. Только они с Мэгги. Обе грязные, одежда насквозь промокла. Вряд ли они дожили бы до утра.

Дебора протянула к нему руку.

— Пожалуйста, — попросила она.

Он сел на кровать. Она погладила пальцами мешки у него под глазами, морщинки на лбу. Провела рукой по его волосам.

Джульет перестала сопротивляться, будто смирилась со случившимся, рассказывал Сент-Джеймс. Бросила на пол пистолет, обнимала, убаюкивала Мэгги и гладила по голове.

— Она укрыла девочку своим бушлатом, — продолжал Сент-Джеймс. — Не знаю, сознавала ли она вообще, что мы здесь.

Шеферд подошел к ней. Снял с себя куртку, закутал ее, потом обнял обеих, потому что Мэгги буквально вцепилась в мать. Он окликнул Джульет, в ответ она забормотала, что выстрелила в них.

— Дочка, я всегда метко стреляла, и они, возможно, убиты, так что бояться не нужно.

Констебль Гаррити побежала за одеялами. В машине у нее был термос, и она налила им кофе, приговаривая «миленькие, пейте, бедняжки» скорее по-матерински, чем как профессионал из полиции. Она уговаривала Шеферда надеть куртку, но он отказался, накинул на себя одеяло и смотрел на Джульет. В глазах у него было страдание.

Когда они поднялись на ноги, Мэгги заплакала и стала звать кота:

— Панкин! Мамочка, где же Панкин? Он убежал. Заблудится и замерзнет.

Перепуганного и взъерошенного кота нашли за дверью. Сент-Джеймс схватил его. Кот в панике вцепился в его плечо, но успокоился, когда вернулся к девочке.

— Панкин нас согревал, правда, мамочка? — сказала Мэгги. — Хорошо, что мы взяли с собой Панкина! Но он будет рад вернуться домой.

Джульет обняла девочку и прижалась щекой к ее лбу.

— Береги Панкина, милая, — сказала она. Тогда Мэгги, казалось, что-то поняла.

— Нет! Мамочка, пожалуйста, я боюсь, — сказала она. — Я не хочу возвращаться назад Я не хочу, чтобы они меня обидели. Мамочка! Пожалуйста!

— Томми принял решение разделить их сразу, — сказал Сент-Джеймс.

Констебль Гаррити взяла Мэгги.

— Ты держи кота, милая, — сказала она.

Линли забрал к себе мать. Он решил добраться, несмотря на снег, до Клитеро, сколько бы ни пришлось ехать, хоть до утра. Чтобы поскорее с этим покончить.

— Я не могу его осуждать, — сказал Сент-Джеймс. — Но не скоро забуду ее крики, когда она поняла, что их хотят разлучить.

— Миссис Спенс?

— Мэгги. Она звала мать. Машина тронулась, а она все еще кричала.

— А миссис Спенс?

Сначала Джульет Спенс словно оцепенела, безучастно глядя, как увозят Мэгги. Стояла, сунув руки в карманы куртки Шеферда. Волосы ее развевались на ветру. Затем ее усадили в машину, на заднее сиденье, рядом с Шефердом. Всю дорогу она не отрывала глаз от огней впереди идущей машины.

«Что еще я могла сделать? — сказала она. — Он ведь хотел вернуть ее в Лондон».

— Так что с этим убийством был настоящий кошмар, — сказал Сент-Джеймс.

Дебора непонимающе заморгала:

— Как это — кошмар? Что ты имеешь в виду?

Сент-Джеймс поднялся с кровати, подошел к платяному шкафу и стал раздеваться.

— Сейдж ведь не собирался выдавать свою жену властям за похищение ребенка, — сказал он.

В тот последний свой вечер он принес ей достаточно денег, чтобы она уехала из страны. Он скорее сел бы в тюрьму, чем передал девочку в Социальную службу, сообщил кому-либо в Лондоне, где нашел ее. Разумеется, полиция узнала бы все со временем, но его жена была бы уже далеко.

— Не может такого быть, — заявила Дебора. — Она, вероятно, все это выдумала.

Он возразил:

— Зачем? Ведь предложение денег лишь усугубляет ее вину.

Дебора нервно теребила одеяло. Потом стала рассуждать вслух, разложив все факты по полочкам:

— Он нашел ее, выяснил, кто такая Мэгги. Если он хотел вернуть ее родной матери, почему она не взяла деньги, чтобы избежать тюрьмы? Зачем убила его? Почему не убежала сразу? Ведь она знала, что игра закончена.

Сент-Джеймс неторопливо расстегивал рубашку, разглядывая каждую пуговицу.