По правде говоря, никогда не было так много дуэлей, как в первые годы Реставрации. Каждое утро (сохранились официальные рапорты об этом) офицеры прежней императорской гвардии дрались с офицерами новой королевской гвардии. Парламентарии тоже иногда дрались на дуэли из-за разногласий в палате. Например, так дрался генерал Фуа с господином де Корде (в 1820 г.). Оружием в этих поединках обычно были пистолеты. Если тот, кто стрелял первым, промахивался, второй из вежливости стрелял в воздух. Самой знаменитой дуэлью времен Июльской монархии была та, на которой журналист Эмиль де Жирарден убил собрата по профессии, журналиста Армана Карреля. Этот поединок стал знаменит больше из-за шума, поднятого вокруг него, чем из-за личностей его участников (произошел он в 1836 г.).

Почти все либералы были масонами, но масонские ложи в этот период были гораздо менее активны, чем некоторые секретные общества других разновидностей. С одной стороны существовала Конгрегация, которую контролировали иезуиты. С другой стороны действовали карбонарии (по-французски Charbonnerie), основателем которых был Бюше, в то время студент-медик. Эти карбонарии (по-итальянски их название carbonari означает «угольщики») были организованы по образцу своих итальянских собратьев. Они клялись на кинжале «вечно ненавидеть короля и монархию». Члены организации платили в ее кассу взносы – 1 франк в месяц. Они были организованы в группы числом по двадцать человек. Членов общества становилось все больше, возникали новые «двадцатки», и в конце концов карбонарии охватили сетью своих организаций всю страну и даже армию. Структура общества была иерархической. Возглавлял его Верховный совет. Полиция Бурбонов не знала, кто в него входит, но этого не знали и сами тысячи людей, состоявшие в обществе карбонариев. Результатом проникновения карбонаризма в армию стали заговоры военных в двух городах – Сомюре и Бельфоре, заговор капитана Валля и попытка поднять восстание в Эльзасе, которую предпринял подполковник Карон. Один из самых знаменитых французских судебных процессов произошел именно в тот период (в 1822 г.) и закончился казнью «четырех сержантов из Ла-Рошели». Парижане каждый год украшали их могилы цветами. Это грозное общество прекратило свое существование, когда ненависть к Бурбонам стала слабеть.

Но в дни правления Луи-Филиппа существовали другие более или менее тайные общества, например «Друзья народа», «Друзья равенства», Июльский союз, «Права человека» (это общество в 1833 г. насчитывало более 60 тысяч членов), «Действие», «Времена года» и «Семьи». Все они продолжали организовывать бунты и восстания, подвергались судебному преследованию и своими действиями породили ограничительный закон 1835 г.

Новое правительство, следуя примеру старого режима, упразднило многие объединения рабочих, но сохранило один тип таких объединений – цеховые братства, в которые не входили «оседлые», то есть постоянно живущие на одном месте рабочие. Это были группы «странствующих ремесленников», которые ходили из города в город в поисках работы. В народе их передвижение называли «тур де Франс» («поход по Франции»). В каждом городе на маршруте этого «похода» местное отделение братства принимало у себя любого путешественника, который был членом их общества, и старалось обеспечить его работой. Его угощали в кабачке, который общество выбрало местом таких встреч, и его брала под свою опеку «мать братства». (Члены общества называли себя ее «детьми».) Если путешественник заболевал, «мать» ухаживала за ним, собратья по обществу за ним присматривали, и rouleur (одно из должностных лиц братства) навещал больного. Если пришедший собрат умирал, его тело достойным образом провожали на кладбище, и там его хоронили члены братства.

Всех, кто вступал в братство, посвящали в определенные тайные обряды. Двое рабочих, встречаясь, обменивались условными словами и знаками, позволявшими членам одного братства узнать друг друга. Эта церемония узнавания сопровождалась очень сложными обрядами, из-за чего у членов цеховых братств возник обычай на общенародных праздниках носить с собой трость и прикреплять к своей одежде лентами, держать свои стаканы над столом и т. д. На похоронах любого члена братства один из его собратьев произносил надгробную хвалу в его честь, затем остальные братья издавали стон. После этого они проходили мимо могилы по двое, и каждая пара клала свои трости на землю крест-накрест. Кроме того, они особым образом ставили ноги на углы могилы. В заключение похоронного обряда присутствовавшие на нем члены братства обнимали друг друга.

В этих корпорациях продолжали существовать некоторые странные пороки цеховых братств старого режима. Звание «странствующего подмастерья» можно было получить только после долгой и трудной учебы. Учеников называли «соискателями», «юнцами» или «лисами». Полноправные странствующие ремесленники обычно злоупотребляли своей властью над ними и обижали их множеством различных способов. Наставники всегда забирали лучшую работу себе, а учеников отправляли «в колючие кусты» – то есть в пригороды или маленькие деревни. Наставники не позволяли ученикам спать в той комнате, где спали сами, и не сажали их за свой стол в праздники. Странствующий ремесленник мог крикнуть ученику: «Лис, принеси мне мои сапоги!» – и тот был обязан повиноваться.

В начале XIX в. самыми известными из этих обществ были «Дети Соломона» и «Дети мастера Жака». Члены первого из них утверждали, что оно было создано мастером Хирамом, архитектором царя Соломона, и что Хирам был убит в первоначальном Храме тремя предателями, которым отказался открыть тайны своего братства. Члены второго гордо заявляли, что их основателем и первым наставником был Яков, иначе Жак, архитектор из Прованса, работавший вместе с Хирамом и убитый завистливым врагом после возвращения в Прованс из Иерусалима.

«Дети Соломона» считали себя более древней организацией, чем «Дети мастера Жака», и были крайне высокомерны. Их обряды были переданы только четырем цеховым братствам – каменщикам, слесарям, плотникам и столярам. Эти корпорации принимали к себе людей любого вероисповедования и потому набирали значительную часть новичков среди протестантов. «Дети мастера Жака» были более гостеприимными и открыли свои тайны большему числу цеховых братств, но принимали в члены только странствующих ремесленников-католиков. Они называли себя «детьми долга» или «послушными долгу»[246].

Эти организации завидовали одна другой и даже враждовали. Слесари «Соломона», если им случалось работать в одной деревне со слесарями «Мастера Жака», не желали иметь с ними ничего общего. Часто между «гаво» (прозвище «Детей Соломона») и «девуарантами» (прозвище «Детей мастера Жака») происходили стычки. В городе Санс в 1842 г. одному члену Братства мастера Жака взбрело на ум проехать мимо лавок слесарей из соперничающей организации на осле, погоняя его криками: «Но, но, Гаво!», то есть называя его их прозвищем. В результате произошла драка с кровопролитием. В 1845 г. в Нанте пекари готовились прийти на праздник, который устраивали в день своего святого-покровителя, со знаками различия полноценных цеховых братств – тростями и лентами. Странствующие ремесленники, разгневанные таким незаконным присвоением своих регалий, напали на шествие пекарей, и произошел настоящий бунт.