летающее судно. Газетчик лишился последней надежды стремительнее жалованья в преддверии праздников.

Бенни почти врос в иллюминатор «Слепня». Он даже представить боялся, что происходит сейчас на борту. Экипаж в эти самые мгновения, вероятно, изо всех сил пытался освободить дирижабль. Но все их усилия были тщетны – обхватив гондолу, лозы тянули судно вниз. За первыми тремя вверх устремились еще четыре толстые сильные конечности твари.

– Давайте же! – стиснув зубы, проскрежетал Бенни. – Сделайте хоть что-то!

И они сделали.

Из-под днища гондолы на тросах спустилось около десятка пожарных.

Вооруженные топориками, они устремились к лозам. Часть огнеборцев принялась рубить удерживающие дирижабль зеленые путы, часть пыталась развернуть – Бенни пригляделся – что-то вроде сети.

Топоры вгрызлись в конечности твари, и она заревела. Мухоловка с силой потянула судно к себе, один из ее отростков схватил какого-то пожарного и, обернув его петлей, просто смял несчастного, переломав ему все кости. Еще одна лоза оборвала трос другого огнеборца, и тот с леденящим сердце криком полетел вниз.

Когда мухоловка рванула судно, пожарные завертелись вокруг своей оси, запутываясь в стропах. Они повисли, как марионетки в руках неумелого кукловода.

Штурмовому расчету не удалось вызволить дирижабль, но худшее было еще впереди…

…От грохота и лязга закладывало уши. Фонарь над дверью, ведущей в рубку управления, проворачивался, и полоса багрового света ползла по коридору гондолы, обмывая палубу и борта.

Мистер Бонни, пошатываясь и хватаясь за скобы поручня, пробирался по накренившейся гондоле к лебедкам. Одну за другой он запускал их вручную, катушки отзывались рокотом и принимались вращаться, наматывая тросы.

Командир расчета пытался вернуть своих людей после провалившегося штурма. Хейндж и Тоскилл были мертвы – тварь разделалась с ними. Оба были храбрыми парнями и честными пожарными, но как бы мистеру Бонни не было их жаль, он не терял самообладания. Сейчас от его действий и решений зависело не только выберутся ли прочие из этой передряги, но и то, сколько их выберется. Капитан рассчитывал на него и его парней, и он не мог его подвести. Задача оставалась прежней: перерубить лозы и вызволить судно. А для этого нужно было перегруппироваться и повторить штурм.

И проделать это как можно скорее.

Мистер Бонни дернул рычаг лебедки № 5, и в гондолу стремительно поднялся оборванный трос.

Командир расчета сжал зубы и привязал трос к карабину на поясе. Пальцы привычно затянули мертвый шток.

Между тем через люки забирались пожарные. В гондолу затянуло изломанное тело Тоскилла.

– Доридж! Распутайте Робсона!

– Есть, сэр! – Огнеборец бросился к запутавшемуся в стропах товарищу и принялся размыкать карабины.

– Толли, отцепите Бейнджа!

– Есть, сэр!

Когда мертвого пожарного отсоединили от лебедки, мистер Бонни воскликнул:

– Расчет! Слушай мою команду! К повторному спуску готовьсь! – Он отсоединил с пояса топорик. – Я иду с вами! Робсон, вы на лебедках!

Пожарные выстроились у люков. Отцепленный Робсон, хватаясь за поручни, двинулся к главному рычагу. Встав у него, он в ожидании поглядел на командира.

Мистер Бонни открыл рот, чтобы отдать приказ о спуске, но тут судно сотряслось. Днище и борт заскрежетали, секции фюзеляжа в средней части гондолы пошли трещинами. Что-то разрывало их. В днище вошли огромные клыки.

За свою долгую службу мистер Бонни повидал многое, но такое…

Тварь схватила дирижабль!

– Рубите клыки! – заревел мистер Бонни и первым отпустил поручень.

Размахнувшись, он ударил топориком по ближайшему клыку. Топорик отскочил, не причинив твари никакого вреда, а в следующее мгновение мухоловка дернула судно.

Мистер Бонни потерял равновесие и влетел лицом в лебедку.

Удар.

Брызжет кровь, и защитные очки разлетаются осколками.

Темнота.

Рухнувший без сознания командир расчета уже не видел, как клыки твари начали прорезать палубу и борт с такой легкостью, словно те были из картона. Он уже не видел, как огромная пасть начала сходиться, не слышал чудовищного лязга, не слышал криков своих людей.

Стрингеры и шпангоуты каркаса судна затрещали, изламываясь, листы обшивки корпуса начали отпадать, как шелуха, а затем тварь дернула пастью и, смяв большую часть гондолы, словно ржавую консервную банку, вырвала ее.

Ряд лебедок, стоявший на узкой длинной платформе, идущей вдоль всего прохода, провис, словно уродливый стальной хребет, обладатели алых мундиров и медных шлемов облепили его, напоминая кровавые брызги…

Мистер Бонни, похожий на раскачивающегося на стропе лебедки № 5 висельника, пришел в себя и поднял голову. Он не понимал, где находится и что происходит. Он мало что видел – кровь из рассеченного лба заливала глаза, разбитый нос превратился в настоящее месиво. И все равно он различил огромный стебель в дюжине футов от себя.

Его пожарные висели неподалеку, соединенные с остатками гондолы тросами, словно пуповинами. Эти пуповины грозили оборваться в любой момент…

Что касается твари, то на достигнутом она не остановилась. Выплюнув обломки фюзеляжа, мухоловка притянула судно еще ближе к себе, раскрыла пасть и вцепилась уже в оболочку.

Внешний слой, натянутая на каркас проаллюминенная ткань, оказалась пробита меньше, чем за мгновение. За ней последовала внутренняя оболочка, за которой уже располагались отсеки с баллонами, огромными газонепроницаемыми мешками, заполняющими там все пространство. Почти одновременно клыки пронзили три баллона. Газ «Эйррин» с шипением пополз наружу…

– …Сэр, в оболочке пробоина! – сообщил мистер Ходж, повиснув на поручне. При этом он стремительно переключал тумблеры и накручивал вентили, отвечающие за распределение газа между баллонами.

– Повреждения?!

– Критические! Отсеки пять, шесть и семь повреждены! Баллоны разорваны! Газ выходит!

Капитан схватился за горлышко переговорной трубы:

– Мистер Бонни! Отвечайте!

В ответ лишь лязг и скрежет. Отжать клапан на трубе в коридоре гондолы было некому.

– Расчет… Кто-нибудь! Отвечайте!

Доктор Доу развернулся и схватился за запорный штурвальный вентиль.

– Не смейте! – воскликнул капитан.

– Но ваши люди…

– Отпустите вентиль, доктор!

Перекрывая рев, стоящий в рубке управления, и грохот, доносящийся из-за переборки, старший помощник закричал:

– Сэр! Что прикажете?! Если тварь доберется до баллонов с крафтгазом…

Капитан Дарнлинг застыл. Мистер Ходж был прав. И хоть летучий газ «Эйррин» не был огнеопасным, крафтгаз, горючее, на котором работали двигатели, – напротив, ему хватило бы и искры.

«Что прикажете?» Эти люди рассчитывали, что он вот-вот изобретет решение – впрочем, как и всегда. Вот только все было не просто плохо, это был конец.

«Что прикажете?»

Тварь все сильнее оплетала дирижабль и, вероятно, большая часть гондолы уже была вырвана, а это значило, что расчет, скорее всего, погиб. Мухоловка начала рвать оболочку.