испытывал того, что испытывал сейчас, наблюдая за разворачивающимся кошмаром на пустыре у канала.

Это уже не было просто «сюжетом». Даже такой обычно безразличный ко всему и вся человек, как ведущий репортер «Сплетни», не мог хладнокровно наблюдать за происходящим. Сидя в своем летательном аппарате на крыше ближайшего к пустырю дома, он с ужасом глядел на то, как монстр выхватывает горожан из толпы одного за другим, а затем отправляет их в свою пасть. Бенни с содроганием смотрел, как чудовищные клыки разрывают тела еще живых людей, как кровь стекает по огромной пасти, и не мог заставить себя опустить взгляд, не мог заставить себя отвернуться.

На миг его даже посетила мысль, что он должен что-то предпринять, но он тут же напомнил себе, что попросту ничего не может сделать: у него не было ни оружия, ни представления, как остановить монстра, ни той самой жилки, которая заставляет человека очертя бросаться в самое пекло, чтобы кого-то спасти. А еще он боялся. Будь на его месте те же Хатчинс или Уиггинс, обладающие менее крепким желудком, их несомненно ждали бы куда более неприятные последствия от наблюдения за происходящим – зловонные, постыдные последствия, которые в репортерской среде назывались «дырявая чернильница» и «разобедаться».

Пока что, несмотря на приступы тошноты, обед оставался внутри (хорошо, что Бенни обедал очень давно), но на всякий случай он все же проверил седушку кресла под собой: «чернильница» все еще была не дырявой…

Когда под звон тревожных колоколов прибыли темно-синие фургоны, Бенни, поймал себя на том, что впервые в жизни рад появлению полиции.

«Ну вот, теперь тебе точно не поздоровится, зеленая тварь!» – подумал он, глядя, как вооруженные до зубов констебли взялись за дело. И каков же был его ужас вперемешку с недоумением, когда один за другим они опустили оружие и присоединились к безвольной толпе.

– Стреляйте… – забубнил он. – Что же вы делаете?..

Но они, разумеется, его не слышали. Власть монстра над полицейскими была столь же велика, как и над обычными людьми. Бенни недоумевал, отчего он сам до сих пор сохраняет рассудок, но, как ни пытался понять, ответ ускользал от него…

Надежда появилась вновь, когда на пустырь прибыли черные экипажи и из них выбрались джентльмены при винтовках и прочем охотничьем обмундировании. Увидев на их лицах противоудушливые маски и вспомнив такую же маску у Неизвестного героя, которого он так глупо подставил, Бенни вдруг понял, что именно заставляет людей терять рассудок и отдавать себя на растерзание твари.

Он вжался в кресло, глядя на светящуюся пыльцу, облепившую иллюминатор его «Слепня». Пока что она не проникла внутрь – как хорошо, что он заблаговременно заменил стекло! Бенни, можно сказать, спас насморк, который одолевал его всю прошлую неделю: сырой ветер задувал в трещины на стыках иллюминатора, и газетчик сильно мерз – только это заставило его найти время и обратиться к стекольщику. Страшно подумать, что бы с ним сейчас было, если бы не это…

Попытки охотников совладать с мухоловкой, также успехом не увенчались. Выстрелы из винтовок, хоть и ранили тварь, но при этом лишь раззадорили ее.

– Никто не справится с монстром, – в отчаянии прошептал Бенни, когда стрельба прекратилась. – Никто больше не придет и…

И тут он увидел. В низких тучах над мухоловкой завис…

– Быть не может!

Бенни Трилби мгновенно узнал летающее судно – это было не сложно, учитывая, что подобных малых дирижаблей модели «Риппеллин» в Саквояжне было всего два: один, белый, состоял при Больнице Странных Болезней, а другой, темно-красный, служил при Пожарном ведомстве Тремпл-Толл.

Бенни, как и все в Саквояжном районе, испытывал уважение и даже некоторый трепет перед служащими Ведомства. Он давно и безуспешно пытался взять интервью у кого-нибудь из огнеборцев, но те были непреклонны и неизменно ему отказывали, расщедриваясь лишь на короткие комментарии, вроде: «Возгорание вызвала загоревшаяся химрастопка» или «Не стоило этим господам засыпать с непогашенной керосиновой лампой», или «Мистер Трилби, вам ведь было строго велено не приближаться к пепелищу!»

И вот пожарные прибыли к месту событий! Ну разумеется! Кто еще сможет противостоять этому монстру, как ни они!

– Да! Покажите ему! – воскликнул репортер радостно, и его голос разнесся над улицей Флоретт и пустырем – он так разволновался, что совсем забыл: усилитель голоса до сих пор включен.

Бенни поспешил исправить оплошность, пока его не заметили, и во все глаза уставился в иллюминатор…

– …Мы готовы, сэр! – сообщил навигатор Бэриндж, глядя в окуляр перископа нижнего обзора. – Мухоловка прямо под нами!

Доктор Доу опустил взгляд на палубный иллюминатор. Зрелище, открывшееся в нем, было одновременно и изумительным, и бередящим душу. Земля темнела где-то далеко внизу, покрытая золотистым одеялом висящей над ней пыльцы, а мухоловка, напротив, была так близко… Ее уродливый бутон покачивался на толстом стебле, а длинные гнутые лозы извивались плавно и так медленно, что казалось, будто все, что происходит за иллюминатором, погружено в воду. Доктор никогда прежде не был на борту субмарины, но отчего-то в эти мгновения ему явственно почудилось, будто они на самом деле находятся не в воздухе, а углубляются в черные пучины, где их ждет кошмарный обитатель глубин.

– Маневренные на удержание! – велел капитан Дарнлинг, вырвав доктора из его размышлений. – Малые обороты!

– Есть маневренные на удержание! Есть малые обороты! – ответил старший помощник мистер Ходж и переключил несколько тумблеров, а затем отжал рукоятку на малом машинном телеграфе, отвечающем за маневренные пропеллеры. В тот же миг в машинном отделении раздался звонок, и рельсовые автоматоны перешли на колею, ведущую к четырем обособленным топкам, заслонки которых тут же откинулись, словно голодные пасти.

Когда топки разгорелись, горячий пар перешел по трубам и запустил винты четырех малых двигателей, расположенных как по бортам гондолы, так и по бокам оболочки. Дирижабль завис в воздухе прямо над мухоловкой.

– Мистер Бэриндж?

– Мы на заданной высоте, сэр!

– Приготовиться к сбросу смеси. Сброс через… три-два-один! Сбросить!

– Есть сбросить смесь! – ответил старший помощник и потянул на себя рычаги на панели «Бортовое пожаротушение». В тот же миг в двух из четырех расположенных под килем гондолы цистерн-баков отворились шлюзы, и из них наружу поползла густая и серая дымчатая смесь.

Доктор Доу, затаив дыхание, глядел в иллюминатор под ногами. И хоть обычно он не был склонен испытывать надежду, считая, что надежда – это самообман неуверенных в себе личностей, сейчас все внутри