– В самом деле?

– Если бы вас взял Департамент по борьбе с терроризмом, вы бы уже лежали в морге. А может быть, сразу в нескольких. К счастью, арестовавшие вас милиционеры не имели понятия о том, кто вы на самом деле. Честно говоря, если бы я им сказала, вряд ли бы они поверили. Для них Торн – мифологическая фигура, сказочное пугало вроде триумвира. Думаю, они ожидали бы гиганта, способного рвать людей на куски голыми руками. Но вы обычный на вид человек, какого можно встретить на любой улице Кювье.

Он потрогал кончиком пальца во рту.

– Будь я Торном, извинился бы за столь разочаровывающую внешность.

Инквизитор повернулась, подошла. Ее осанка, выражение лица, даже самое ощущение ее присутствия ничуть не напоминали Хоури. На одно жуткое мгновение Торн засомневался. Молнией промелькнула мысль: а вдруг полет в космос и прочее – лишь плод разыгравшегося воображения? Вдруг существует лишь инквизитор Виллемье, а Хоури нет и в помине?

Но Ана Хоури существовала на самом деле. И она поведала Торну свои тайны. Рассказала, кто они с триумвиром на самом деле. А еще открыла свое прошлое, свои муки и сомнения. Торн узнал о ее муже, с которым так жестоко ее разделила судьба, и не усомнился ни на секунду в том, что Ана все еще отчаянно любит его. И сам хотел оторвать ее от прошлого, убедить ее принять случившееся и жить дальше. Потому его мучила совесть. Ведь согласился помочь с ее планом не только потому, что считал его правильным и нужным. Торн вожделел эту женщину. Презирал свою похоть и безрассудство, но ничего не мог с собой поделать.

– Встать можете? – спросила она.

– Я же пришел сюда сам.

– Тогда идите за мной. И постарайтесь воздержаться от глупых поступков. Иначе пребывание здесь окончится для вас очень скверно.

– Чего вы от меня хотите?

– Это мы должны обсудить в другом месте.

– Мне и здесь хорошо.

– Торн, хотите оказаться в Департаменте по борьбе с терроризмом? Устроить это легче легкого. Там очень обрадуются.

Ана завела его в комнату, которую он помнил еще с первого визита в особняк инквизиции, – с полками вдоль стен, набитыми распухшими от бумаг папками. Дверь в комнату закрывалась герметично. Заперев ее, Ана извлекла из ящика стола тонкий серебристый цилиндр размером с сигару. Встала в центре комнаты, держа его в руке, медленно повернулась. Крошечные красные огоньки на цилиндре постепенно сменились зелеными.

– Прослушки нет, – объявила Ана после того, как огоньки пробыли зелеными минуты три-четыре. – В последнее время приходится соблюдать особую осторожность. Пока я была на корабле, мне подсадили жучок.

– Много сумели узнать?

– Нет. Это было примитивное устройство, оно сломалось еще до моего возвращения. Но затем появился второй жучок, уже сложнее и надежнее. Торн, я не хочу рисковать.

– И кто же поставил жучок? Другой департамент?

– Возможно. Мог и наш департамент. Я обещала ему голову триумвира на блюде и не доставила. У кого-то могли родиться подозрения.

– Но теперь-то инквизиция взяла меня.

– Да, хоть какое утешение… Ох, черт!

Ана будто лишь сейчас заметила, в каком он состоянии.

– Боже, что они с тобой сделали!

Из другого ящика стола она вытащила небольшую аптечку. Капнула дезинфицирующим средством на ватный тампон, прижала его к рассеченной брови.

– Больно! – сообщил Торн.

Ее лицо было так близко – он различал каждую пору. И мог спокойно, без вызова заглянуть ей в глаза.

– Да. И еще будет. Сильно избили?

– Не сильнее, чем твои друзья этажом ниже. Думаю, жить буду. – Он поморщился. – Но действовали они, мягко говоря, бесцеремонно.

– Специальных распоряжений им не давали. Они проводили обычное задержание. Я извиняюсь, но иначе нельзя. Если бы просочился хоть намек на инсценировку твоего ареста, все пошло бы насмарку.

– Ты не против, если я присяду?

Она пододвинула к Торну стул.

– Мне жаль, что пришлось пострадать и другим людям.

Торн вспомнил, как избивали гнилозубую женщину.

– Ты не могла бы удостовериться, что всех задержанных отпустили?

– Надолго никого не задержат.

– Ана, для меня это важно. Люди не должны пострадать из-за того, что оказались зрителями на моем спектакле.

Ана добавила дезинфектанта на вату.

– Торн, если наш план не сработает, люди пострадают гораздо сильнее. Никто по своей воле не сядет на шаттлы, если не поверит тебе. Немного боли – невысокая плата за выживание.

Будто в подтверждение своих слов она прижала тампон к брови. Торн охнул.

– Как-то это попахивает цинизмом. Наверное, ты слишком много времени провела с ультра.

– Торн, я не ультра. Они использовали меня, я использовала их. Это не уравнивает меня с ними. – Ана захлопнула аптечку, вернула в ящик и с лязгом его задвинула. – Постарайся об этом не забывать.

– Извини. Просто совесть гложет… Мы же обращаемся с людьми как с овцами, гоним куда-то, хоть и желаем им добра. Не верим, что они сами способны о себе позаботиться.

– У них нет времени на самостоятельные решения, в этом-то и беда. Я бы и рада организовать эвакуацию мирно, без насилия и обмана. Мне тоже не нужны пятна на совести. Но без насилия и обмана не обойтись. Думаешь, люди торопились бы загрузиться в шаттлы, если бы знали в точности, какого рода спасение их ожидает? Веселая альтернатива: оставаться на обреченной планете или перебраться на субсветовик, который изуродован жуткой болезнью и захвачен психопатом и убийцей. А еще добавь тот факт, что на борту поджидает триумвир Илиа Вольева, жупел и объект ненависти всего Ресургема. Думаю, большинство людей сказало бы: «Спасибо, не надо».

– Но, по крайней мере, это было бы их личным решением.

– Да. И это бы нас очень утешило при виде того, как они горят вместе с планетой. Ты уж извини, но я поведу себя как последняя сука, а про этику поразмыслю потом, когда спасем хоть кого-нибудь.

– Даже если план сработает, всех не спасем.

– Я знаю. На планете двести тысяч. Если начать прямо сейчас, увезти сможем всех как минимум за полгода. Хотя реальный срок – год. А то и больше. Думаю, план можно считать удавшимся, если спасем хотя бы половину.

Ана потерла щеку, устало, обреченно посмотрела на Торна:

– Я стараюсь не думать о том, насколько худо все может обернуться.

На ее столе зазвонил черный телефон. Хоури выждала пару секунд, глядя на серебристый цилиндрик. Огоньки на нем остались зелеными. Тогда посмотрела на Торна, приложив палец к губам, и сняла тяжелую черную трубку:

– Виллемье слушает. Надеюсь, вы по важному делу? Я допрашиваю подозреваемого по делу Торна.