Кирилл Афанасьевич говорит, что картина этого узла сопротивления пробудила тогда в его памяти зрелище пятилетней давности: перед глазами встала линия Маннергейма. Только вместо опушенных финским снегом грязно-серых железобетонных сооружений с вывороченной разрывами стальной арматурой на зеленом фоне густо разросшегося кустарника чернели трапециевидные покатые крыши столь же прочных японских укреплений.

После того как была разбита крупная группировка неприятельских войск, соединения армии Белобородова двинулась на Харбин, а армии Крылова — на Гирин.

Некоторые укрепрайоны сопротивлялись долго. Советские войска были уже у Харбина и Мукдена, а в тылу у них японские солдаты отдельных узлов сопротивления, окруженные со всех сторон, все еще ожесточенно вели сражение. Позднее, просачиваясь через линию боевых действий мелкими группами, они переходили к диверсионным действиям. Самурайская пропаганда трубила об «особенной натуре» солдат Страны восходящего солнца. Но дело заключалось не только в национальной специфике. Допросы пленных показывали, что более развитый, грамотный японец критичнее оценивал политику правящих кругов своей страны, был менее фанатичен, нежели малограмотный, отсталый и забитый.

Во многих местах японцы при отходе широко использовали команды смертников — солдат, заранее «запрограммированных» на гибель. Вот как они действовали, например, против наших танков. В боях под станцией Мадаоши участвовало до двухсот смертников, которые, обвязавшись сумками с толом и ручными гранатами, прятались в зарослях густого кустарника и, выждав момент, бросались под советские танки. Эти «живые мины» были очень опасны. Специальные подразделения, заранее подготовленные к такой тактике противника, быстро парализовали действия этих групп, но они успели нанести танкистам определенный урон.

Монгольская Народная Республика вступила в войну 10 августа. Народно-революционная армия маршала Хорлогийна Чойбалсана вместе с Забайкальским фронтом Малиновского наносила удары от Сайн-Шанда в пустыне Гоби по войскам князя Де Вана и Суйюанской армейской группы в направлении Калгана (Чжанцзякоу).

Соседние фронты — 2-й Дальневосточный и Забайкальский — также активно громили Квантунскую армию. Василевский пишет в воспоминаниях, что они на своих направлениях отлично справлялись с выполнением поставленных задач. Передовые части Забайкальского фронта вплотную подошли к западным склонам Большого Хингана, а подвижные войска главной группировки преодолели его и вышли на Центральноманьчжурскую равнину. Форсирование Хинганского хребта явилось подвигом, не имевшим себе равных в современной войне. К исходу 14 августа войска Забайкальского фронта, пройдя расстояние от 250 до 400 километров, вышли в центральные районы Маньчжурии и продолжали продвигаться к ее столице Чанчуню и крупному промышленному центру Мукдену.

Войска 2-го Дальневосточного фронта вели результативные бои на подступах к Цицикару и Цзямусы.

К этому времени левофланговые соединения армии Чистякова при поддержке артиллерии кораблей Тихоокеанского флота овладели долговременными укреплениями противника на границе с Кореей. Совместно с морскими десантами они заняли порты Унги (Юки) и Наджин (Расин), лишив тем самым Квантунскую армию связи с материковой Японией и отрезав ее главным силам пути отступления в Корею.

На правом крыле фронта успешно наступала 35-я армия. К исходу 15 августа ее соединения продвинулись вглубь Маньчжурии на 120—150 километров.

16 августа соединения 1-й Краснознаменной и 5-й армий, овладев Муданьцзяном, развернули стремительное наступление на Харбин и Гирин.

Советская авиация господствовала в воздухе на всем дальневосточном театре военных действий. Тихоокеанский флот овладел японской военно-морской базой Чхонджин и прочно закрепил за собой северокорейское побережье.

Харбино-Гиринская наступательная операция подошла к своему победному завершению. С 17 августа японцы стали массово сдаваться в плен.

Чтобы ускорить освобождение Северо-Восточного Китая и Кореи, были высажены воздушные десанты в Гирине (Цзилинь) и Харбине. Сопротивления японцы не оказали, и 20 августа города эти были в руках Красной армии. Миссию по организации порядка в них Мерецков возложил на особоуполномоченных генерал-майора Г.А. Шелахова и полковника В.П. Лебедева, сопровождавших десанты.

Результатом боев войск 1-го Дальневосточного фронта стал разгром 3, 5 и 34-й японских армий. Противнику был нанесен огромный ущерб в живой силе убитыми и ранеными, захвачено около 300 тысяч пленных, свыше 700 орудий, 120 танков, 360 самолетов и другой военной техники. Войска фронта во взаимодействии с Тихоокеанским флотом освободили от японских оккупантов Северную Корею.

Японское правительство 14 августа приняло решение капитулировать. А за пять дней до этого оно заявляло, что признает Потсдамскую декларацию[109] при условии сохранения императорской власти в стране. В ответе союзников — СССР, США, Великобритании и Китая — от 11 августа вновь было подтверждено требование о безоговорочной капитуляции.

Под ударами Красной армии главная военная сила Японии Квантунская армия терпела катастрофическое поражение. Страну восходящего солнца ожидал неминуемый крах. Император Хирохито сделал заявление: Япония признает себя побежденной. 15 августа токийское радио передало его указ о принятии всех условий капитуляции. Тем не менее Квантунская армия продолжала сопротивляться.

16 августа в советской печати было опубликовано разъяснение Генерального штаба Красной армии, в котором говорилось:

«1. Сделанное японским императором 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией о безоговорочной капитуляции.

Приказ вооруженным силам о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы по-прежнему продолжают сопротивление. Следовательно, действительной капитуляции вооруженных сил Японии еще нет.

2. Капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться.

3. Ввиду изложенного Вооруженные Силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать свои наступательные операции против Японии».

В Харбине были пленены начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант X. Хата и группа его генералов и офицеров. Их доставили на командный пункт 1-го Дальневосточного фронта, где находились Василевский и Мерецков. «Перед нами сидел бритоголовый человек с угрюмым взглядом, — описывает Мерецков японского генерала Хату. — Ворот его рубашки был расстегнут, как будто ему было трудно дышать. Брови временами непроизвольно дергались. Обрюзгшее лицо выражало усталость. Не о таком исходе событий мечтал он, конечно. Спокойнее держались сопровождавшие его офицеры. По-видимому, они радовались, что на них лежит меньше ответственности. Когда они обращались к советским командирам, сквозь их зубы слышалось легкое шипение: так изображается у японцев особая степень почтительности при разговоре».