Тот сглотнул, уставя глаза в пол. С ним обошлись сурово, но ведь он сам не знал, не по заслугам ли.

– Я готов на все, чего вы от меня потребуете, ваше высочество, – покорно произнес он. Если не убедить принцессу им помочь, надежды на Тол окончательно обрушатся.

Каралина, кивнув, прошла к своему столу и что-то достала из ящика. Узнав черный обруч в ее руке, Седэн побледнел.

– Вы хотите, чтобы я носил окову, – тихо проговорил он.

– Да. И я сама тебя свяжу, – ответила, глядя ему в глаза, Каралина. – За тебя поручились, поверив, что ты можешь оказаться ключом к обороне против слепцов, – и, возможно, эти люди правы. Но убежище тебе, в конечном итоге, предоставляю я. И пока ты в Илин-Иллане, я за тебя в ответе. – Она дугой выгнула бровь. – Так что таково мое условие. Ты будешь носить окову и ни при каких обстоятельствах не покинешь территорию дворца без моего непосредственного дозволения. Согласен?

Седэн колебался. Он понимал, что выбор у него невелик, что им невероятно повезло заручиться помощью принцессы. Но от мысли вновь надеть окову его корежило.

И еще… Это значит, что у него не будет возможности выскользнуть украдкой и поговорить с Хавраном Дасом без ведома принцессы.

И все же он глубоко вздохнул и, обнажив левое предплечье, подставил его Каралине.

– Согласен.

Принцесса еще мгновение вглядывалась в него; встретившись с ней взглядом, Седэн перестал дышать. На этот миг лицо ее выразило еще большее неодобрение, и юноша покраснел, сообразив, что опять глазеет на принцессу. Он неловко отвел глаза и вспыхнул еще ярче, натолкнувшись на гневный взгляд Элрика. Тогда он уставился в пол и поежился от прикосновения к коже холодного обруча.

Черный металл потек и, извиваясь, вплавился в предплечье. Мир сразу потускнел, подернулся серым, словно из него кто-то высосал краски. Вздохнув, Седэн оправил рукав.

Каралина, помедлив, удовлетворенно кивнула.

– Я чувствую связь.

Затем, очевидно покончив с Седэном, принцесса повернулась к Терису.

– Ты, если хочешь, тоже можешь остаться здесь – вокруг не так уж много блюстителей, и дворец для тебя не опаснее любого другого места. Сойдете за слуг – я поручу кому-нибудь отвести вам жилье и подобрать подходящую одежду. Если не хотите привлекать внимания, пользуйтесь входом для слуг. Не заходите слишком далеко в главные залы, старайтесь выходить вечерами – тогда здесь меньше народу. Если кто-то из блюстителей тебя узнает, я уже ничем не смогу помочь.

– Понятно. Спасибо, ваше высочество.

Каралина склонила голову и обернулась к Элрику, который все еще сверкал глазами на Седэна.

– Элрик, могу ли я попросить тебя показать этим двоим восточное крыло и передать Бачире, чтобы выделила им комнаты? Может быть, те, что выходят в сад: мы с Зиа иногда используем их для занятий. Это достаточно близко к помещениям других слуг, так что вопросов не возникнет, и в то же время поодаль. Возможно, никто и не заметит, что помещения заняты.

Элрик наконец оторвал взгляд от Седэна и поклонился принцессе.

– Конечно, ваше высочество.

Принцесса еще раз окинула их взглядом, столкнувшись на миг с глазами Седэна. В животе у него затрепетали крылышки. Ругая себя в душе, он сразу отвел взгляд – здесь подобные чувства запросто доведут его до беды.

Не подозревавшая о его волнениях Каралина натянуто кивнула всем присутствующим, давая знак, что уходит. Трое мужчин почтительно встали.

– Я начинаю действовать, – бросила она Терису и выскользнула за дверь.

После короткой паузы Элрик указал на выход в коридор.

– Нам пора. Чем скорее попадем в крыло для слуг, тем меньше опасности, что вас заметят. – Переведя взгляд на Седэна, он снова насупился.

Юноша опять вспыхнул, однако кивнул, в душе радуясь, что все прошло так гладко. Облегченно переглянувшись с Терисом, они пошли за Элриком.

* * *

Седэн, лежа в новой постели, таращился в потолок. Он не первый час пытался уснуть наперекор вечерней жаре и смятению мыслей. Ветерок, дыша в открытое окно, на время спасал от зноя и доносил отдаленный ропот голосов с улицы. Седэн полагал, что время далеко за полночь, но, судя по звукам, Илин-Иллану тоже не спалось.

Седэн не провел во дворце и суток, а уже начинал злиться. Он без спора принимал, что на политические махинации Каралине требуется время. Но почему сам он должен сидеть сложа руки? Он был уверен, что мог бы что-то сделать – хоть что-нибудь! – вместо того, чтобы валяться на кровати в надежде, что Терис или принцесса все-таки добьются для него помощи Совета.

Выглянув в окно, он снова стал прикидывать, как бы связаться с Хавраном Дасом – купцом, о котором говорил Аларис. Недавно он рискнул выглянуть из своей комнаты в поисках свежего воздуха и заодно присмотрелся к распорядку обходов стражи; высмотрел даже маленькие воротца, через которые поставлялась провизия. По ночам они, кажется, не охранялись. Еще одна короткая вылазка привела его в библиотеку, где Седэн с немалым восторгом обнаружил подробные карты Илин-Иллана.

Лавка Хаврана Даса нашлась легко – она была отмечена в Верхнем городе, почти рядом со дворцом. Стало быть, человек влиятельный и могущественный. Седэн не знал, радоваться или опасаться этого… Впрочем, пока это вряд ли имело значение. Все собранные сведения бесполезны, пока он не найдет средства избавиться от оковы.

Юноша вздохнул, досадливо разглядывая черную полосу металла, обвившую руку, – неотступное напоминание, что Каралина в любой момент может установить его местонахождение. Какая бы роскошь ни окружала Седэна, в сущности – он пленник.

Он осторожно постукивал по окове, обдумывая, нет ли способа ее снять. От стука ничего не изменилось – разве что по комнате прошел тихий металлический звон. Он пожелал, чтобы она пропала – ему нужно, чтобы она пропала, иначе как узнать, кто он такой на самом деле?

По-прежнему ничего. Оскалив зубы, Седэн вновь открыл глаза и мрачно уставился в потолок. На пути сюда он представлял себе великую цель; его вело ослепительное сияние клейма и чувство, что надо спешить, внушенное всему отряду Терисом. Но вот он заперт в своей комнатушке, и время словно застыло на месте: теперь, когда сосуд надежно скрыт в Толе, знак на руке лишь тускло мерцает. От всего этого Седэну казалось, что он дрейфует по течению, а шанс получить ответы уносит все дальше.

Потребность действовать до боли свела ему желудок. Как он устал – надо бы попробовать уснуть. Утро принесет успокоение.

Однако юноша знал: может, утро и не будет таким мрачным, но и к пониманию его не приблизит. А он должен понять, кто он такой и каково его место в происходящем. Седэн скрипнул зубами, в груди твердым комом застыла досада.

Окова беззвучно соскользнула с его руки и упала на одеяло.

Несколько секунд он ошарашенно смотрел на нее. Свалилась. Он, сам не зная как, сумел ее сбросить.