Офицер дозора усмехнулся:

- В таком случае, вы будете довольны. Я не только подам знак, но и пошлю вестовых, чтобы всех оповестили о визите гостей. Снежный Граф пользовался большим уважением в нашей земле, мир и покой душе его. А леди Нексия – истинная дворянка из древнего и славного рода. Барон Фейрис должен принять вас, как собственную родню!

Хайдер Лид отвесил благодарный поклон, а офицер спросил доверительно:

- Капитан, скажите, правда ли, что Лиллидеи решили породниться с Флеймами? Если так, то это прекрасная новость!

* * *

- Прекрасная новость, ты согласен, милый? – спрашивала Тревога, примостившись в седле позади Эрвина.

- Абсолютно, - отвечал он. – Суди сама: Нексия красива, Джемис силен, и вместе у них наберется почти столько ума, как у меня. Следовательно, их дети выйдут почти как агатовцы: сильные, умные и красивые.

- Агатовцы сильны? – удивилась Тревога. – Твой пример не подтверждает этого.

Эрвин пропустил мимо ушей.

- Смотри дальше. За Нексией дают искровый цех. Я освобожу Джемиса от военной службы в обмен на уплату налога. И получу десятину искровых доходов, которую смогу тратить на пьянство, разврат и карточные игры.

- Но Джемис получит искровый цех, а ты - нет. Они с Нексией всегда будут знать, что подарить тебе на праздник: ящик-другой свечей. Неужели ты готов настолько упростить им жизнь?

- Третий довод. Коль скоро мы с Джемисом друзья, то я часто будут гостить у него. Хорошо, что его супруга приятна в общении и радует глаз. Представь, что бы было, если б он женился, например, на Молли Флеминг! Пришлось бы при каждом визите целовать в щеку корову.

- А вы с Джемисом – друзья? - уточнила альтесса.

Тут она попала в больное. Со дня конфликта из-за Гвенды прошло две недели, и за это время кайр Лиллидей ничем не выдал своих дружеских чувств. Он был с герцогом безукоризненно вежлив, мигом исполнял любые приказы, но ни на шаг не выходил за грань субординации.

- Когда славная Гвенда, Дева Перста, сокрушительница Кукловода, прыгнет к Джемису в постель, он сразу поймет, каким был идиотом, и прибежит просить прощения. Наша дружба вспыхнет с новой силой, я стану почетным гостем на его свадьбе и свидетелем на родах первенца.

- Так вот на что ты надеешься: Гвенда обойдет Нексию и заберет Джемиса себе? Я бы не ставила на это.

- Как же ты глупа! Пойми, наконец: мне все равно!

Такого рода беседа случилась меж ними не впервые. Джемис взялся за дело давно - сразу после той памятной ссоры. Он буквально прилип к девушке и не отходил ни на шаг всю дорогу от Трезубца. Джемис был хмур, суров и упрям. Во всех его действиях читалась бычья злоба и желание расквитаться с герцогом. Как цепной пес, он следовал за Нексией. Она умывается - он льет воду. Она в дорогу – он седлает коня. Она к столу – он насыпает в ее миску. Она спать – он тоже спать. Не с нею, конечно. Проводит до шатра, поклонится – и к себе.

Эрвин смотрел снисходительно и даже с сочувствием. Во-первых, ясно, что Нексия не влюбится в Джемиса - ее тонкой душе претит тупой напор. Во-вторых, тревожно за Лиллидея: он слишком явно показывает гнев. Чертовски опасное дело для вассала – мстить герцогу Ориджину на глазах у кайров. В одно прекрасное утро Джемис может проснуться… точнее, не проснуться с перерезанным горлом.

Чтобы защитить его, Эрвин несколько раз прилюдно проявлял симпатию к Лиллидею: хлопал по плечу, просил совета, делил чашу вина. Давал всем понять, что ни капли не зол на Джемиса и по-прежнему ценит как друга. Кроме того, повторил при свидетелях свои слова: Нексия свободна, и Эрвин будет рад, если она найдет достойную пару. Стоит ли скрывать: он даже наслаждался ситуацией. Нет сомнений, девушка по-прежнему любит его, Джемис обречен на поражение, а Эрвин – из одного великодушия! – прощает и оберегает друга. Он казался себе образчиком благородства и уже представлял, какими словами опишет историю Ионе или Минерве. Любая девушка восхитится!

Но однажды Шрам не пришел на прикуп, и его заменил Обри. Фитцджеральд обставил и герцога, и телохранителя. «Наглый щенок! Ты дал ему роту – и он вот как отплатил!» - нашептывала альтесса, согревая Эрвину постель. Герцог возразил: «Фитцджеральд – не Шрам, с ним я справлюсь». И действительно, следующим вечером разгромил как лейтенанта, так и кайра Обри, изъяв у обоих трехмесячное жалование. Но это не дало удовлетворения: честь Ориджина требовала мести главному врагу – Шраму, - а не его миньонам. Герцог вызвал капитана второй роты и спросил напрямик:

- Что происходит, тьма сожри? У вас нашлись дела поважнее честной игры с сюзереном?

Шрам отвесил поклон:

- Милорд, прошу прощения, я не хотел вас оскорбить. Думал, будете рады сыграть без меня и сохранить деньги.

- Я сильнее этих двоих, легко раздену их и отправлю в Первую Зиму нагишом. Но в избиении детей не будет чести. Мне нужны вы, капитан!

Шрам согласился:

- Готов играть с вами по четным дням, милорд.

- Ради Агаты, что вы делаете по нечетным? Приглашены в салон на вечера музыки?

- Так точно, милорд.

- Простите… что?!

- Зайдите нынче на ужин в мою роту – увидите…

Эрвин принял приглашение и зашел на ужин. А ночью сообщил альтессе: «Я не хотел видеть этого! Меня завлекли обманом и заставили узреть то, что противно человеческому естеству!» За вечерним столом капитан Шрам взял мандолину и стал петь. Капитан Шрам. Бородатый пират, без малого семь футов росту, два Эрвина в плечах. Взял мандолину. Да, эту штуку со струнами для серенад. И запел романтические баллады. О том, как эта любила того, а тот ушел в плаванье и погиб. Она ждала в порту и лила слезы в ледяное море. Или как он ее любил, но был шутом, а она – королевой. Она ему страстно отдалась, король узнал – казнил обоих. Или про розы с ядом на шипах… Про розы, тьма! Цветочки такие! Капитан Шрам. Командир тяжелой кавалерийской роты! И Джемис хмурился, но терпел. А кайры говорили: «Браво, капитан! Можете еще про пиратку?» А Нексия… Нексия сидела рядом с Лиллидеем, но большими блестящими глазами смотрела на Шрама. И слушала песни не ушами,