Результатом этой неприятной семилетней работы стала мимическая «азбука», составленная исследователями. В ней 43 основных мимических позиции, или «буквы». Сочетание которых дает «слова». Большинство таких «слов» не несет никакой информации, это просто случайное сочетание «букв». А вот осмысленных «слов» и «выражений» получилось около трех тысяч. Я бы назвал это второй сигнальной системой, если бы на это почетное звание не претендовал язык. Язык, если следовать эволюционной хронологии, на самом деле третья сигнальная. А вот мимика — как раз вторая система сигналов, придуманная природой для передачи информации на расстояние.

Разобрав и пронумеровав всевозможные сочетания мышечных напряжений лица, Экман изложил все это в пятисотстраничном труде, где подробно разбираются нюансы движения глаз и губ, виды наморщивания кожи между глазами и щеками, изгибы носогубных складок. Теперь это — рабочий инструмент, которым примерно за полгода можно научиться пользоваться и получить сертификат. Сертифицированных специалистов, кстати, не так уж много — около пятисот человек на все США. Зато помимо спецслужб методику взяли на вооружение производители мультфильмов.

На этой методике основана также прогностика прочности браков. Скажем, американский физиолог Джон Готдман так наловчился в этом деле, что может, отсмотрев запись часового разговора мужа с женой, предсказать с точностью до 95 %, будут ли они женаты через 15 лет. Пятнадцатиминутный отрывок записи снижает вероятность точного прогноза, но совсем немного — до 90 %. Готтман присваивает всем промелькнувшим эмоциям некий весовой коэффициент, который заносит в эмпирическую формулу и получает результат — развод или совместная жизнь до гроба.

Ранее мы говорили: «человек мыслит телом», «без тела нет мышления». Экман лишний раз подтвердил эти тезисы. Когда-то он, как все нормальные люди, полагал, что гримасы на лице — отражение того, что происходит в мозгу. Мимика — тень мышления, его производная. Но после одной серии экспериментов Экман уже не был так уверен в этом. Он тогда вместе с коллегой тренировал выражение злобы и отчаяния. Через две недели упорных тренировок оба экспериментатора почувствовали себя просто отвратительно — подавленными и опустошенными. Заинтересовавшись этим явлением влияния мимики, то есть тела, на эмоции и образ мыслей, экспериментаторы начали работать в данном направлении. И обнаружили, что искусственное создание на лице той или иной гримасы вызывает соответствующие гримасе изменения в организме и в настроении.

Вот как описывал это сам Экман: «Скажем, мы воспроизводили единицу действия номер один, поднимая внутренние края бровей, номер шесть, поднимая щеки, и номер пятнадцать, опуская уголки губ. Мы заметили, что одного этого выражения уже достаточно, чтобы привести к заметным изменениям в вегетативной нервной системе… А когда я опускал брови и поднимал верхние веки, а потом прищуривал глаза, сжимал губы, я генерировал злобу. Мое сердцебиение ускорялось на 10–12 ударов, руки становились горячими…»

Тут же была проведена серия опытов на людях. Датчики замеряли сердечный ритм и температуру тела добровольцев, которые были разбиты на две группы. Первой группе велели вспомнить какую-то стрессовую ситуацию. И у них тут же подскакивали показатели. А вторую группу попросили просто покорчить рожи, то есть изобразить на лице злость, тоску или страх. Результат был тот же.

Писатель Малколм Гладуэлл рассказывает об опыте, проводившемся в Германии. Там одну группу испытуемых заставляли смотреть карикатуры, зажав карандаш между носом и верхней губой, а вторую группу — зажав карандаш между зубами. Первый способ блокирует мышцы, отвечающие за улыбку, и тем самым препятствует улыбке. А второй, напротив, заставляет человека как бы постоянно скалиться в улыбке. Так вот, второй группе карикатуры показались смешнее, чем первой.

Вам это ничего не напоминает? Например, внешний привод доктора Блюма, который учит паралитиков ходить, принудительно двигая их ногами. Мозг сам двигать конечностями не может. Но если ими для него двигать принудительно, он «заводится».

Какой же вывод?

Когда я был маленький, я, как многие дети, думал, что ветер дует, потому что деревья качаются. Потом люди взрослые, которые все прекрасно понимают о причинах и следствиях, объяснили, что это вовсе не так. Люди взрослые прекрасно знают: из двух взаимосвязанных событий только одно может быть причиной, а другое следствием. Не может быть так, чтобы причина была одновременно и следствием. Вернее, может, но только в случае, который я называю «системой рычага».

Представьте себе рычаг или коромысло. Или весы. На левое плечо нажимаем — правое поднимается. Причина — опускание левого плеча. Следствие — поднятие правого плеча. Но ведь аналогичного эффекта мы можем добиться, просто приложив тянущее усилие к правому плечу! Тогда оно поднимется, а левое опустится. В такой системе непонятно, что причина, а что следствие, потому что это одна и та же твердая система, и, искусственно разделив ее на правую и левую части, мы просто слегка передернули.

Ветер может дуть и в отсутствие деревьев, эти две системы никак между собой не связаны. И потому одна может служить причиной движения другой. А вот наоборот не получится: деревья сами по себе качаться не умеют. Иное дело цельная палка, лежащая на опоре. Это одна жесткая система, которая приводится в движение вся целиком. И мы не можем сказать, если не видели нажатия пальцем, а видели только результат, почему она вдруг изменила положение — то ли потому, что на левую часть нажали, то ли потому, что за правую потянули.

Система мозг — эмоция — мимика является единой «жесткой» системой. Можно «давить» со стороны мозга информацией, а можно «тянуть» со стороны мимики мышцами. Периферия (лицо) — такой же равноправный участник переживания, как и мозг. Человек действительно един.

Когда-то Валерия Прайд задала мне вопрос, с какими именно мозговыми элементами связана моя личность — с нейронами, синапсами, аксонами… Разумеется, ни с какими «частями» мозга конкретно моя личность не связана, а как минимум «размазана» по всему мозгу, ответил я тогда. Теперь мы понимаем, что сознание шире мозга и распространяется на все тело. Так, может быть, и на теле не стоит останавливаться? Может быть, в поисках «Я» нужно не суживать круги, а расширять?

Это я все к тому же вопросу — ну откуда Жанна узнала про кольцо?

Я — реалист. Суровый такой чувак. Впрочем, об этом я вам уже докладывал… Я всегда стараюсь всему найти рациональное объяснение и, как правило, нахожу. А все чудеса там, где я появляюсь, внезапно исчезают. Но не всем так везет, как мне. И, к моему удивлению, таких людей немало. Вот взять того же Бориса Жерлыгина. Вроде бы сугубый реалист. Прямой, как палка. И сухой, как она же. Его взгляды тверды и научны, никакой мистике там взяться неоткуда. Вообще, диабетическая главка в первой части книги — одна из самых логичных, физичных и доступных для понимания. Комар носу, как говорится…

Но один маленький задир там все же есть. Помните, я рассказывал про диссоциативное расстройство личности, и упомянул, что у одной личности может быть диабет, а у другой нет. Разве такое возможно — при одном-то теле? Мы ведь все в главе про диабет по полкам разложили — ничего там потустороннего нету, сплошная физика да биохимия. Нажирает себе человек углеводы в организм, движением не сжигает, они у него в крови и плавают. При чем тут мозг? Но медицине давно известен такой факт: спусковым крючком для диабета является стресс, то есть некие сильные переживания. Что нам как бы намекает…