Начнем с первого. Как вы собираетесь «сливать» живой мозг в железный? Тут разница не только в принципиально иной элементной базе, не только в том, что в живом мозгу не одни лишь электрические сигналы гуляют, но и чисто химические, закодированные веществом, чего в компьютере нету и быть не может. Разница и в принципах работы.

Как работает вычислительная машина? По алгоритму. Люди моего поколения еще помнят так называемые перфокарты — картонки с дырочками в определенных местах. Это был двоичный код: есть дырка — «да», нет дырки — «нет». С помощью таких картонок с набором дырок машине задавалась программа. Если дырка есть, машина производит действие, если ее нет — не производит действия. И продолжает этим заниматься до поступления команды «стоп». На выходе получается результат вычисления. Ну и чем это принципиально отличается от автомата Герона Александрийского? Есть монетка — льет воду, нет монетки — не льет воду. На выходе — вода в кружке. По тому же принципу работают и современные компьютеры, разница только в том, что программы им задаются не на картонках. Поступил сигнал — делай такое действие, не поступил — делай другое. Поступила команда «стоп» — останавливайся. И при чем тут сознание в человеческом понимании? Разве сознание сводится к выполнению заданных алгоритмов до поступления команды «стоп»?

Уже не раз упомянутый мною доктор Блюм, когда мы с ним беседовали о проблеме старения и бессмертия, предложил гениальную и разом как-то все проясняющую идею:

— У вас органы износились? Не беда! Генная инженерия вырастит трансгенных свиней с неотторгаемыми органами! Заменим! Вопрос не в этом. Вопрос в том, что мозг тоже состоит из клеток, которые умирают. С этим что делать? Я предлагаю заменить мозг на свиной! Или сбросить всю информацию с увядающего человеческого мозга на свеженький мозг свиньи, пока не научились в биореакторах новые человеческие тела выращивать.

Я в первое мгновение даже не сообразил, насколько ясна эта картинка, и машинально ответил:

— 286-й компьютер не потянет программы, которые идут на «пентиуме». Свиной мозг «маленький» для этого.

— Возьмите мозг кашалота, — серьезно глядя мне в глаза, сказал Блюм.

Я понял и засмеялся:

— Точно! Туда сразу десять человек сбросить можно, он же огромный. Депонируем!.. Вместо криокамер — в кашалотов!

Ну действительно, представьте, что у нас не просто есть компьютерная модель мозга, а настоящий живой мозг — свиной или человечий, без разницы. Нет нужды ломать голову о разности элементной базы — вот он, настоящий мозг для перезагрузки сознания! Ну, и как вы туда будете сознание сливать? Навтыкав в оба мозга электродов и соединив их проводочками? Но сознание это не электричество, оно не перетечет. А если бы и могло перетечь, то откуда вы знаете, что потечет туда, куда надо. А вдруг наоборот? А вдруг они смешаются?..

Теперь перейдем ко второму вопросу: если мы в компьютере смоделировали мозг, будет ли у него сознание? Если вы полагаете, что будет, задам наводящий вопрос. Сейчас в мире существуют суперкомпьютеры с огромной вычислительной мощностью, которые просчитывают погоду. Иными словами, в них загружена математическая модель погоды.

А теперь внимание, вопрос: есть ли внутри компьютера погода? Нет внутри компьютера никакой погоды! Вот в чем весь трагизм ситуации! Модель явления и явление — это совершенно разные вещи.

Еще шаг. Стол реальный и стол у меня в мозгу — разные вещи, как вы понимаете. При этом стол в моем мозгу можно назвать «моделью» или «отражением» реального стола. Таким образом, мой функционирующий мозг постоянно «производит» модель окружающего мира. Так почему же вы хотите в суперкомпьютере моделировать мозг, а не мир?..

Далее. Отражение мира, которое находится в моем мозгу, — это «мотивированная модель». Ее природа такова, что вся она заточена на пространственное ориентирование, движение и достижение животных целей для ублажения тела. Если нет тела, нет ориентирования, нет движения — что остается от системы, ориентированной на эти цели? Что останется от танка, если его лишить военного предназначения — снять башню с пушкой, гусеницы, двигатель и броню? Что остается от отражаемого мира в отсутствие потребностей? Особенности нашей психики задаются ее биологическим носителем так же жестко, как прыжковая техника передвижения — двигательным аппаратом тушканчика. Как работа компьютера — его внутренним устройством. Как горение Солнца — его массой и составом.

Что вы собираетесь переносить в компьютер? Свою животность?

Я уж не говорю о том, что вопрос моделирования работы мозга может вообще оказаться нерешаемой задачей — в силу ее невычислимости. Об этом в свое время много размышлял английский физик Роджер Пенроуз.

Мы привыкли к тому, что все, что есть вокруг нас, можно худо-бедно, с той или иной степенью точности рассчитать.

То есть смоделировать с помощью особой, совершенно искусственной, чисто умозрительной, высосанной из пальца системы, которая называется математикой. Подпрыгивания мяча, траекторию падающего тела, поведение нагреваемого газа, взлет ракеты, фазы Луны, поведение электромагнитных полей, сопротивление материалов при строительстве дома… и многое, многое другое почему-то можно промоделировать с помощью выдуманных нами цифр, формул и соотношений. А, собственно говоря, почему мир математичен? На этот вопрос еще никто не ответил. Математикой просто пользуются — и все. А если какие-то явления мира известной математикой не описываются, математики придумывают новые математические теории. Которые неожиданно выстреливают и позволяют делать предсказания. Даже в тех случаях, когда придумка заведомо абсурдна.

Скажем, каждый, кто учился в школе, знает, что «на ноль делить нельзя», что «минус на минус дает плюс» и так далее. Соответственно, если минус один умножить на минус один получится плюс один. А корень из единицы будет единицей. И нельзя извлечь корень из минус единицы: его просто не бывает! Это математический абсурд. Однако математики, ковыряясь в дебрях высоких абстракций, однажды допустили невероятное: примем, что корень из минус единицы существует. И приняли. И обозначили его латинским «і». И название дали соответствующее — «мнимое число». Мнимое, то есть иллюзорное.

Это было таким же нетривиальным допущением, как принятое Лобачевским абсурдное допущение о том, что через точку, лежащую не на прямой, можно провести две параллельные этой прямой линии, а не одну. Из этого допущения вытекла целая новая геометрия, которая получила название геометрии Лобачевского и практическое применение в физике. А из допущения о том, что корень из минус единицы все-таки существует, раздулся целый отдел математики, который потом также пригодился физикам. И где пригодился! Этот мифический корень из минус единицы был востребован самой магической частью физики — квантовой механикой, которая описывает фундаментальные свойства нашего мира и которая впервые поставила под вопрос само существование физической реальности.

Кстати, обратите внимание на мою фразу о допущении того, что корень из минус единицы все-таки существует. Слово «существует» я в ней не взял в кавычки, хотя, возможно, стоило это сделать, поскольку сам смысл этого слова по отношению к математической сущности весьма туманен. Что значит, «корень из минус единицы существует»? Где он существует? Это же не объект материального мира, а чистая кажимость. Условность! Что, кстати, подтверждается самим названием этого числа — мнимое.