«Вот блин!!!»

Он серьезно задумался:

«Я должен был просчитать все, но в этом я точно ошибся».

Он сделал многое. Он нашёл катализатор, распределил его по комнате. В кармане Алексея имелась заранее припасенная зажигалка…

«Это не моя заслуга!»

Да. Верно. Ему её подарили.

Правильнее сказать, насильственно вручили. Тогда он не понимал зачем, но здесь и сейчас понимание неожиданно пришло само собой.

«Только вот толку от этого?»

– Я снова наворотил черт знает что!

Но вы же помните, что для него самокритика никогда не преследовала цель самоунижения. Она всегда заставляла Алексея двигаться вперёд. Она заставляла его включать мозг, требовала работы руками.

«Фиаско?»

Алексей смотрел на дохлую начальницу, обильно политую хорошо воспламеняющимся ацетоном, на оранжевую дверь, которой тоже досталось химикалий, и понимал, что нужна только короткая вспышка огня от красивой оригинально украшенной зажигалки из чистого серебра и тогда все загорится, запылает в невероятном пожаре…

– Только вот как мне потом из него выбраться?

Вопрос был уместен.

– Я же собираюсь выбираться отсюда?

Собирался. Однако желания было недостаточно. Нужно было что-то сделать. Нужно было исправить просчеты.

«А нужно ли?»

Это был тоже правильный вопрос. Алексей внимательно посмотрел вокруг себя. Без этого нельзя было создать ответ.

«Нужно ли это мне?»

Он смотрел и видел два истерзанных окровавленных трупа. Кровь была тут, там…, везде?! О той идеальности, к которой он так неистово стремился, не могло идти речи. Да и мечтать о ней было сложно. И тогда не правильнее было бы вместе с беспорядком уничтожить причину этого беспорядка?

«Нет!!!»

Алексей не собирался останавливаться.

Врожденная журналистская жилка никогда бы ему этого не позволила. Она наделяла природной сноровкой и предприимчивостью. Она заставляла идти вперёд, несмотря на преграды и рытвины. Она позволяла делать невозможное.

– Дзын-дзын-дзын!!!..

– Ну что ещё?!

Журналист был крайне обескуражен тем, что очередной телефонный звонок посмел прервать его великие измышления.

– Какого хрена?!

– Дзын-дзын-дзын!!!..

Само собой такое безобразие прекратиться не могло. Алексей совершил три резких шага и с бесконечной ненавистью сорвал серую пластиковую телефонную трубку, с которой уже успел прежде познакомиться.

– Алло! – воскликнул он, уткнув трубку себе в ухо.

– Страха больше…

Алексей постарался собрать всю волю, все внутренние ресурсы в кулак, чтобы затем медленно и аккуратно вернуть телефонную трубку на место. Сделав это, он очень удивился: себе, своей выдержке, внезапному поражению внешнего мира… Это было короткое мгновение передышки, после которой журналист позволил себе следующие экстраординарные меры:

– Хватит!

Тотчас с корнем был вырван телефонный шнур. Затем Алексей схватил обеими руками докучающий предмет из серого пластика и изо всех сил швырнул его куда попало.

– Ой…

Попало в голову мертвой каре-блондинке. Телефонный аппарат негромко брякнул своими внутренними звоночками, отскочив от мертвого черепа. Рикошет пришёлся на стеллаж позади. Прыгающий телефон оставил на его лакированном дереве легкую царапину, после чего звонко приземлился на пол.

«Да уж…».

Алексей рефлекторно прижал руки к органам слуха. Звон и дребезжание были неприятным явлением. Но к счастью кратковременным… Ещё секунда и угроза миновала. Журналист снова выпрямил осанку и руки. Он снова огляделся вокруг. И тут его убежденность стало твёрдой как гранит.

– Нужно, – прошептал он.

На его губах появилась игривая демоническая улыбка.

– Не ради идеальности. Не вопреки кому-то. Причина совсем иная…

По неким внутренним мотивам Алексей не завершил мысль. Вместо этого он сделал три шага в обратном направлении, схватил свою мертвую начальницу за волосы и оттащил её труп подальше от оранжевой двери.

– То, что нужно…

Его новое творение нравилось ему больше прежнего. Он любовался. Он наслаждался свежестью композиции…

– Как я сразу не подумал…

Но теперь Алексей подумал. Теперь ему удалось достичь желаемого идеала. И теперь уже совершенно точно пришло время завершить мелкокалиберную драму, местом действия которой судьба избрала серый унылый архив не самой популярной из газет города Москвы.

Рука журналиста медленно, но верно полезла в правый карман штанов. В ней чувствовалась легкая дрожь. Это была дрожь предвкушения. Алексей давно хотел смастерить нечто подобное – величайший апофеоз своих изысканий.

«Сейчас это произойдёт», – думал он.

И в его голове непроизвольно начало мелькать все те эмоциональные, интеллектуальные и физические затраты, которые он многие годы жертвенно посылал на алтарь этого момента. Он не был до конца уверен в результате, но вот рука нащупала в кармане холодный металлический параллелепипед…

«Я сделаю это», – такова была завершающая мысль.

– Время пришло…

Губы и рука действовали независимо. Губы произносили некие слова. Мозг был занят чем-то своим. Несомненно, очередными мыслями. А рука работала за всех.

Она не ждала приказов, не ждала каких-либо правильных слов или нужных мыслей. Рука просто действовала. Ей всегда удавалось это лучше всего прочего.

– Сейчас это случиться…

Всего лишь обычные заурядные слова. Рука обошлась бы и без них. Она хотела обойтись без них, без глупого позерства, что никак не связано с работой мышц, суставов, сухожилий… Но сама она не умела говорить, не умела спорить, отстаивать свою позицию. Она умела только действовать…

– Тчик!

Колесико серебреной зажигалки чиркнуло. Появился огонь. Глаза Алексея радостно смотрели на ярко-оранжевое пламя. Некая мысль тотчас захотела появиться. Но рука не позволила этому случиться.

Она напрягла мышцы-сгибатели и швырнула источник огня на испачканную кровью грудь мертвой Прасковьи Александровны. Ацетон вспыхнул сразу. Языки пламени побежали по одежде и волосам самой ненавистной жертвы, перебросились на библиотечную стойку, пошли дальше…

– Вот это да…

Губы скривились, глаза разбежались. Но дым, копоть, разрастающийся пожар в архивном помещении – от всего этого следовало бежать и как можно быстрее. Но мозг так сильно хотел наслаждаться результатом своих величайших замыслов, что никак не мог оторвать глаз от происходящего. Он был очарован.