Они очутились на наклонном каменном выступе. Тропа, уходившая в скалы, начиналась за водной пеленой, прямо над ревущим водопадом. Здесь, в узком каменном коридоре, царил непроглядный мрак. Нора с осторожностью ступала по скользкому, поросшему мхом песчанику. Один неверный шаг, и она полетит вниз. Туда, где вода обиженно ревела в тесном лабиринте, подобно угодившему в ловушку грозному зверю.

Тропа вывела их на новый скалистый уступ, более широкий. Миллионы брызг, висевших в воздухе, окутывали женщину диковинным плащом. Из-за постоянной высокой влажности скалы здесь густо поросли мхом и ползучими цветами. Меж валунов пробивалась буйная зелень. Бейудзин раздвинул заросли папоротника, и глазам Норы открылась крошечная пещерка. Там, свернувшись клубком, притулился Смитбэк.

— Билл! — воскликнула она, и слезы хлынули у нее из глаз.

— Господи боже, Нора! — завопил Смитбэк, пораженный ничуть не меньше ее самой. — Я думал, тебя больше нет.

Сжимая ее в объятиях, он покрывал ее лицо торопливыми поцелуями.

— Откуда это? — спросила она, коснувшись глубокой ссадины у него на лбу.

— Мисс Годдар решила проверить мой череп на прочность, — усмехнулся Билл. — И он с честью выдержал испытание. Я немного повалялся без сознания, предаваясь сладким грезам, и теперь свеж как огурчик.

Слабый голос и приступ кашля, прервавший тираду Смитбэка, никак не соответствовали столь бодрому заявлению.

— Кстати, а где Слоан? — с тревогой спросил он, прокашлявшись. — И где все остальные?

— Мы должны идти, — изрек Бейудзин.

На вопрос журналиста он так и не ответил. Лишь указал вперед. Нора различила узкую тропу. Дорожка, петляя меж расщелин и валунов, карабкалась по почти отвесным склонам. В тусклом лунном свете она производила особенно жуткое впечатление. Казалось, путь предназначался лишь для призраков, а не для существ из плоти и крови.

— Я пойду первым, — негромко произнес старый индеец. — За мной двинется Билл. Вы будете замыкающей.

Мгновение он сверлил ее испытующим взглядом, затем с неожиданной для пожилого человека ловкостью стал взбираться наверх. Смитбэк, дрожа всем телом и хватаясь за выступающие камни, последовал за ним. Нора, как ей и велели, замыкала шествие.

Они двигались медленно, старательно избегая валунов, поросших скользким мхом. Снизу доносился шум водопада, вибрация сотрясаемого воздуха ощущалась даже здесь. Каждый шаг давался журналисту с невероятным трудом. Силы его, без сомнения, стремительно таяли. Нора то и дело бросала на него испуганные взгляды.

Спустя несколько долгих минут они преодолели завесу брызг. Лунный свет в каньон-щель почти не проникал, и передвигаться с каждым шагом становилось все труднее. Далеко впереди тропа, делая крутой поворот, исчезала из виду.

— Как ты себя чувствуешь? — обратилась Нора к Смитбэку.

Приступ кашля не дал журналисту ответить, но он бодрым жестом вскинул большой палец вверх.

Бейудзин остановился и предостерегающе поднял руку.

— Что случилось? — одними губами прошептала Нора.

Сердце вновь сорвалось в бешеную скачку. Через секунду ее нос уловил сладковатый аромат сорванных цветов. Теперь она слишком хорошо понимала значение этого запаха.

— Что происходит? — выдохнул Смитбэк.

— Он где-то рядом, — проронил Бейудзин.

Лицо индейца внезапно осунулось, выдавая возраст. Не говоря больше ни слова, он продолжил подъем.

Остатки экспедиции следовали за ним настолько быстро, насколько им позволяли ослабевшие конечности. Раненая лодыжка настойчиво давала о себе знать. Нора прикусила губу.

— Быстрее! — не оборачиваясь, бросил Бейудзин.

— Но Билл не в состоянии… — начала она и осеклась.

Впереди, на фоне гладкой скалистой поверхности, возник темный силуэт. Женщина с содроганием разглядела волчью шкуру, покрытую пятнами запекшейся крови. Оборотень сделал несколько шагов по направлению к ним и замер. До Норы доносилось тяжелое дыхание, со свистом вырывавшееся сквозь прорези кожаной маски. Кроваво-красные глаза сверкали в темноте двумя злобными огоньками. К горлу подкатил ком тошноты, вызванной ужасом и отвращением.

Неожиданно Бейудзин двинулся ему навстречу. Человек-волк наблюдал за ним, не двигаясь с места. В считанных футах от оборотня старый индеец остановился, достал мешочек из оленьей кожи и развязал его. Бормоча какие-то заклятия, он бережно извлек из мешка несколько мельчайших крупинок пыльцы и кукурузной муки и положил на плоский камень. Глаза его неотрывно следили за одетым в шкуру существом.

Нора в оцепенении наблюдала, как оборотень сделал шаг по направлению к камню. Старый индеец произнес лишь одно слово:

— Кишлинчи.

Человек-волк замер, весь обратившись в слух.

— Прошу тебя, остановись. — Бейудзин печально склонил голову. — Давай положим этому конец.

Одетый в шкуру не двигался, явно чего-то выжидая. Старый индеец извлек из мешка перо сокола.

— Ты думаешь, зло сделало тебя сильным, — произнес он. — Но зло способно лишь забрать силу. Оно сделало тебя слабым. Оно превратило тебя в изгоя. Я прошу тебя, стань сильным вновь и положи этому конец. Только так ты сможешь спасти себе жизнь. Иначе зло, завладевшее тобой, сожжет тебя без остатка.

Человек-волк издал утробный стон и выхватил обсидиановый нож. Резким движением он смахнул с камня пыльцу. Лишь несколько футов отделяло блестящее лезвие от груди Бейудзина.

— Если ты не хочешь вернуться со мной, оставайся здесь, — недрогнувшим голосом произнес старый индеец. — Если ты выбираешь зло, оставайся со злом. Возьми этот город, если можешь. — Он кивнул головой в сторону Норы и Билла. — Если жажда крови томит тебя, возьми чужаков. Но оставь в покое деревню и ее жителей.

— Хорошенькое дело — «возьми чужаков»! — раздался негодующий голос Смитбэка. — Мы так не договаривались.

Но ни человек-волк, ни старый индеец даже не взглянули в его сторону. Бейудзин извлек из-под одежды еще один мешочек из оленьей кожи, ветхий едва не до прозрачности, отделанный по краям серебром и бирюзой. Нора, не ожидавшая от Джона подобного предательства, с замиранием сердца наблюдала за его манипуляциями. Сообразив, что им в любом случае лучше держаться подальше от участников странной сцены, она потянула Билла за рукав.

— Ты знаешь, что в этом мешке, — произнес Бейудзин. — Чудодейственный камень предков. Величайшее сокровище племени нанковип. Ты знаешь, как велика его ценность. Я отдаю его тебе и взамен прошу лишь одного — не тревожь больше жителей деревни.

Медленно, благоговейно старик развязал мешок и протянул оборотню. Рука его дрожала — то ли от старости, то ли от волнения.

Человек-волк медлил в нерешительности.

— Бери, — шепнул Бейудзин.

Страшная фигура подалась вперед.