места, посвященные описанию полетов.

— Вот почему я захотел познакомиться с тобой. — Он был прост, прям и обаятелен. Бог?

Мы говорили об авиации. Я рассказала ему о проблемах, с которыми пришлось столкнуться женщинам-летчицам. Во время Второй мировой войны Жаклин Кокран и Нэнси Лав (я однажды встречалась с ней; она была красавица) научили многих женщин испытывать и перегонять самолеты для американской армии. Они создали организацию «Женщины-летчицы, обслуживающие Вооруженные силы» (ЖЛОВС), в которую входило больше тысячи человек. Естественно, мужчины пришли в ярость. В сорок четвертом году конгресс распустил ЖЛОВС. Тридцать лет спустя (в частности, благодаря и моим усилиям) женщины-летчики завоевали право служить как в армии, так и на коммерческих авиалиниях. Временем нашего триумфа стал сентябрь семьдесят шестого года, когда десять женщин стали участниками программы подготовки военных летчиков на военно-воздушной базе Уильямс близ Финикса. После этого меня избрали почетным членом ордена Фифинеллы, основанного оставшимися в живых членами ЖЛОВС. Я любила встречаться с этими женщинами. Некоторые из них знали Амелию. Мы были сестрами… Калки слушал меня с интересом и сочувствием.

Я дала Калки подняться на высоту двенадцать тысяч метров и взять курс на гору Эверест, дымившуюся, как сухой лед на солнце. Кажется, я уже использовала это сравнение. Г. В. Вейс не повторил бы его. А я повторю.

— Кто, — спросила я, — вчера подложил бомбу в «Гаруду»?

Похоже, Калки нет до этого дела.

— Индийская разведка. Американская разведка. АСЕАН. Кто знает? Какая разница?

— Ты знаешь доктора Ашока?

Калки кивнул.

— Как тебе нравится его парик?

— Выглядит неубедительно.

Калки засмеялся.

— Они все гоняются за мной. ЦРУ, Бюро по борьбе с наркотиками…

— Почему?

— А почему бы и нет? Я — их судьба, а только люди пытаются избежать судьбы, которая грозит им смертью.

— Доктор Ашок думает, что ты участвуешь в торговле наркотиками.

— Возможно, он прав, — невозмутимо ответил Калки.

— Странное занятие для бога.

— Для меня не существует правил, за исключением тех, которые я устанавливаю сам. — Впервые в голосе Калки прозвучал холодок. Это был именно холодок. Г. В. Вейс воспользовался бы этим словом в другом смысле. Я же имею в виду что-то нечеловеческое и даже бесчеловечное. Внутри Калки была некая зона, находившаяся в другом измерении и заставлявшая его реагировать не так, как все остальные. Я замечала то же качество у животных. Нейтральность. Отдаленность. Непохожесть.

— Что написать о тебе для «Сан»?

— Что я — солнце… звезды, луна. — Калки очаровательно улыбнулся. — Пиши все, что тебе нравится.

— Ты — конец…

— …и начало. И середина. Ты привлекательная женщина, Тедди.

— Я уже написала, что вы блюдете воздержание. — Внезапно я покрылась гусиной кожей.

— Из правил бывают исключения. Бог еще может войти в тебя. Ты можешь быть избрана.

— Это предложение? — Я отчаянно желала его.

Калки желал меня. Но ответ был загадочным.

— Выйдя «за грань материнства», ты пришла ко мне.

Остаток беседы был посвящен авиации. Он никогда не слышал об Амелии Эрхарт. Я рассказала о ней все. У нее был неудачный брак с издателем и публицистом по имени Джордж Палмер-Патнэм. Если в том последнем полете она нарочно покончила с собой, то причиной этого был Джи-Пи (так она называла мужа). Временами я грезила, что Амелия была моей матерью.

Поздно вечером мне в номер позвонил Брюс Сейперстин. Я была уверена, что наш разговор подслушивали все шпионы в Катманду. К абсурду привыкаешь очень быстро.

— Я звоню из Нью-Йорка, — сказал Брюс. Я пыталась представить его. Судя по голосу, он был молод. Понемногу в моем воображении возникли рыжие кудряшки. Сначала в виде бакенбард на висках. Потом на макушке. Иными словами, он был омоложенным вариантом Г. В. Вейса.

— Я видела Калки, — сказала я. В трубке что-то трещало и попискивало. Это наверняка были подслушивающие устройства дюжины агентов. Я начала диктовать ему наброски первой статьи для «Сан». Я хорошо представляла себе, как это обыграет Морган. В старомодном стиле а-ля знаменитый исследователь Африки доктор Ливингстон. Со мной в роли неустрашимого сэра Стэнли на крыше мира. Сейперстин был доволен. Я добавила несколько деталей для местного колорита.

— Я воспользуюсь этим, — сказал он. Снова «литературная запись такого-то», подумала я. Вечно вторая. Видно, так мне на роду написано.

— Самое главное, — сказал Сейперстин, — кто подложил бомбу в «Гаруду»?

— Калки это не заботит.

— Странно.

— Ничуть, если учесть его мнение о том, что скоро настанет конец света.

— Он уже назвал вам дату?

— Нет. Но я думаю, что это случится довольно скоро.

А затем репортер Брюс Сейперстин сообщил новость, действительно достойную репортера.

— «Калки Энтерпрайсиз» сняла «Мэдисон сквер-гарден» на вечер пятнадцатого марта. Видимо, для проведения какого-то массового мероприятия. Узнайте…

— Ради этого я и нахожусь здесь. — Затем связь прервалась. В последние дни века Кали телефонные компании всего мира находились в состоянии отрицательной энтропии. Как, впрочем, и все остальные компании.

На следующее утро, ожидая машины из ашрама, я имела еще одну беседу с доктором Ашоком. Он стоял на террасе и разговаривал с группой китайцев. Увидев меня, доктор Ашок резко оборвал беседу.

— Дорогая мадам Оттингер! — Церемонии были отброшены. — Мы только что узнали, что через две недели Калки прибудет в Соединенные Штаты. Он проведет митинг в нью-йоркском «Мэдисон сквер-гардене». — Я догадалась, что он узнал это из моего разговора с Сейперстином. — На этом митинге он объявит, что близок конец света. А затем назовет точную дату. — Он выглядел настолько ошарашенным, что я впервые подумала о нем как о здравомыслящем и серьезном человеке (несмотря на его дурацкое предложение поступить на службу в ЦРУ). — Пока вы находитесь в ашраме, вы должны определить эту дату!

— Сделаю все, что в моих силах, — заверила я.

— Дорогая леди! — Доктор Ашок мрачно пробубнил мне на ухо: — Считайте это приказом. Именем Золотой Богини или Белой Ветви! — Было совершенно ясно, что он рехнулся. Я с грустью подумала о заплаченных мною налогах, которые без толку тратятся на таких людей, как доктор Ашок или Джейсон Макклауд.

Следующие несколько дней мне удавалось избегать доктора Ашока. Тем временем Калки избегал меня. Я видела его только на людях, принимающим паломников. Против моих лучших (или худших?) ожиданий, на меня произвело сильное впечатление то, с какой легкостью он говорил на хинди и китайском. Он действительно обладал чертами звезды — тем, чего не было ни у кого из знаменитостей, входивших в круг друзей Арлен. Я знала, что не лишена этого таланта. А воплощением его была Амелия.

Лакшми извинялась. Говорила мне о том, как занят Калки. Предлагала посетить занятия, «чтобы иметь хотя бы общее представление о том, чем мы