В начале кампании «Раскаты грома» посольство США в Москве высказало уверенность в том, что прямое вмешательство СССР было маловероятным до тех пор, пока существование Северного Вьетнама как социалистического государства не подвергалось угрозе. Этот прогноз, по существу, оправдался, однако нарастание интенсивности бомбардировок подтолкнуло и Москву, и Пекин оказать своему собрату по соцлагерю беспрецедентную по своим масштабам военную помощь. Первый объект зенитно-ракетной обороны появился к юго-востоку от Ханоя в апреле 1965 г. Типичная батарея состояла из четырех — шести пусковых установок С-75, размещенных на расстоянии 50 м друг от друга вокруг передвижной радиолокационной станции и автомобиля связи. Двухступенчатые зенитно-управляемые ракеты длиной 10,6 м были способны поражать цели на высоте более 20 км — в полете они напоминали летящие телеграфные столбы с короткими крылышками, оставлявшие за собой белый след выхлопов двигателя, работавшего на керосине и азотной кислоте. Первая ступень — стартовый ускоритель — поднимал ракету в воздух первые пять секунд после запуска, после чего еще 20 секунд работала маршевая ступень. Ракеты обычно запускались по две или четыре штуки, и взрыв ее 160-киллограммовой боевой части в пределах сотни метров около самолета почти неизбежно оказывался фатальным для последнего. В 1965 г. на каждые 17 запущенных ЗУР приходился один сбитый американский самолет, но по мере улучшения средств радиоэлектронной борьбы это соотношение улучшилось в пользу американцев до 35: 1. В 1972 г. каждое «поражение воздушной цели» обходилось уже в среднем в 60 ракет.

СССР направил в ДРВ несколько сотен военспецов, техников и пилотов, которые служили инструкторами и советниками. Большинство из них отнеслись к этой поездке с энтузиазмом. Полковник Юрий Кислицын, родившийся в Казахстане в 1934 г., был опытным командиром ЗРК С-75, когда его отправили во Вьетнам: «Я очень туда стремился — это была романтика, понимаете». Петр Залипский из Винницы, 21-летний младший сержант, был самым молодым в группе из 100 человек, которые совершили, казалось, бесконечное путешествие по железной дороге через всю Россию и Китай. Каждому русскому выдавалось удостоверение личности на вьетнамском языке, где было написано, что он — советский гражданин, который «помогает вьетнамскому народу в борьбе с американскими агрессорами, и ему следует оказывать всевозможное содействие»[671].

Лейтенанту Валерию Мирошниченко был 21 год, когда его отправили во Вьетнам. Его начальство ясно дало понять, что эта командировка — большая привилегия. Им было приказано замаскировать свою принадлежность к армии, поэтому он и его товарищи путешествовали в гражданской одежде — в костюмах, сшитых в Восточной Германии, что «по тем временам было невероятным шиком»[672]. После 20-часового перелета с пятью дозаправками они приземлились во Вьетнаме и поселились в гостинице, зарегистрировавшись как «командировочные инженеры». «Мы ходили, глазели на все вокруг, обменивались замечаниями, как здесь необычно и красиво, шутили, как вдруг раздалось: „Бух! Бух!“ — взрывы бомб и стрельба зениток. Два Phantom атаковали нефтехранилище. Они сделали три захода, а вьетнамцы палили по ним из зенитных орудий. Мы мгновенно бросились на землю, испачкав в грязи наши чистые модные рубашки. Когда налет закончился, мы вернулись в автобус, но никто больше не шутил». Чтобы добраться из гостиницы до своего объекта, им приходилось по 40 минут переправляться на пароме через реку, и каждый раз они боялись, что сейчас налетят американские самолеты и застигнут их посреди реки.

В 1966 г. лейтенант Валерий Панов стал старшим офицером на пункте связи в Хайфоне, где отвечал за прием и ретрансляцию сообщений от советских траулеров-разведчиков о взлете палубной авиации с американских авианосцев. Русские военспецы носили вьетнамскую униформу без знаков различия и жили в старых полуразрушенных французских казармах без крыши и элементарных удобств. Они страдали от хронической тепловой сыпи, а из-за нехватки воды были вынуждены мыться и стирать одежду в море. За всю войну от американских бомбардировок погибло всего 18 русских специалистов. Однажды недалеко от Панова разорвалась бомба, и обломок каменной кладки ударил его по каске — два дня он провел контуженным. «Там ты мог рассчитывать только на себя и на того, кто находился рядом», — мрачно сказал он[673]. Один офицер из группы майора Виктора Малеванного укрылся от бомбардировки в свежей воронке, следуя популярному поверью, что снаряд никогда не попадает дважды в одно место. Он оказался неправ, и был разорван на куски следующей бомбой.

В полку, где служил инструктором Петр Залипский, большинство из тысячи вьетнамцев немного говорили по-русски, а многие технические специалисты учились в СССР. Начиная с июля 1965 г. их батарея поднималась по боевой тревоге примерно раз в два дня, а иногда и чаще: «Мы постоянно находились в напряжении». Из-за острой потребности в зенитно-ракетных кадрах срок подготовки был сокращен с шести до трех месяцев. Постепенно русские стали ненавидеть американцев так же сильно, как и вьетнамцы. Командир батальона майор Ильиных, темпераментный офицер, напутствовал трех операторов наведения перед их первым пуском: «Ребята, дорогие мои, поймайте этих ублюдков и уничтожьте их! Покажите им, что такое советские патриоты!» Местные жители считали майора своим спасителем и каждый раз, когда видели его зеленый ГАЗ-59 — «козла», как называли машину русские, — приветствовали его радостными криками: «Ильиных! Ильиных!»

Когда русские передислоцировались на новое место, местные жители одаривали их ананасами и бананами и помогали рыть траншеи — каторжный труд на неподатливой каменистой почве. По слухам, если сбитые американские летчики попадали в руки военных, они были в безопасности; если же до них первыми добирались гражданские или ополченцы, их ожидала зверская расправа, как это часто случалось и с пилотами союзников на территории Германии во время Второй мировой войны. Валерий Панов подтверждал эти слухи: «Крестьяне забивали их мотыгами и закапывали в ближайшей воронке от бомб»[674]. По словами Валерия Мирошниченко, «мы все горели желанием показать янки, кто здесь главный». Виктор Малеванный, которому в детстве пришлось пережить немецкую оккупацию на Украине, писал: «Вьетнамцы ненавидели американцев даже ожесточеннее, чем мы в свое время немцев»[675].

Оператор РЛС наблюдал за приближавшейся ударной группой и пытался определить подходящую точку для наведения ЗУР. Из-за того что американцы использовали средства радиоэлектронного подавления, вспоминал Петр Залипский, «мы видели на экране только горизонтальную линию, в то время как вертикальная постоянно вспыхивала и гасла. Ведущий самолет выстреливал заряды дипольных отражателей, которые создавали помехи для нашего луча. Нам нужно было догадаться, который из них был постановщиком помех. Однажды мы обнаружили две группы из 15 самолетов — F-4D и F-105. Мое чутье подсказывало, что нужно стрелять в центр группы. Я дал майору Ильиных координаты. Он сказал: „Хорошо, давай попробуем. Может быть, нам удастся сбить что-нибудь посреди этой массы света“»[676]. Они запустили ракету и поразили цель. Впрочем, доклады зенитчиков о числе сбитых американских самолетов были не более правдоподобны, чем данные КОВПВ о количестве уничтоженных вьетконговцев.