Эривани до пограничных постов. Для этой службы назначено 48 казаков, которые расположились в следующих пунктах: на посту Паракорском и Эчмиадзинском по 10-ти казаков, Кархунском и Алиджанском по 6-ти и Калюбиклюнском и Сардар-Абадском по 8-ми человек. Кроме того 1-я и 3-я сотни, под начальством сотника Скакуна, стали на пограничных с Турциею постах вместо 1-го Уманского казачьего полка. Люди на постах летучей почты сменялись еженедельно, сотни же, занявшие пограничные пос ты, оставались там до объявления войны и выступления полка в пределы Турции.

На долю этих двух сотен выпала самая трудная и тяжелая служба. На громадных высотах Агры-дага нашей пограничной полосы стояла сильная стужа, бушевали вьюги и метели, а в то же время требовалась постоянная бдительность и зоркое наблюдение за турецкими постами; нужно было производить разъезды по глубоким снегам и узким тропинкам, ожидая со дня на день объявления войны и нападения турецких курдов. Между тем в сотнях состояло только по 80-ти человек, так как прибывшие из 1-го Хоперского полка 1 штаб и 3 обер-офицера и 304 казака на укомплектование 2-го Хоперского полка были оставлены в Эчмиадзинском уезде в сел. Каркуны для поправки лошадей, которые, по случаю дурных дорог и непогоды во время следования в Эриванский отряд, пришли в полное истощение и неспособность к службе.

Разместившись по квартирам в Эчмиадзинском уезде, в сотнях немедленно приступили к устройству хлебопекарных печей, бань, мишеней для практической стрельбы и полковой мастерской, которая была крайне необходима для починки и исправления казачьих седел, большая часть которых, вследствие неправильной отделки, набивала спины лошадей. Вместе с тем приступлено было к строевым занятиям по всем отраслям военного образования и воспитания казаков. Для более последовательного и правильного ведения этих и занятий составлялись недельные расписания, из которых видно, что самое почетное место было отведено практической стрельбе, двухсторонней сторожевой службе днем и ночью и спешиванию, согласно устава для драгунских полков. Все строевые занятия, в особенности рубка, спешивание, действия в рассыпном строе и атаки велись с особенным старанием во всех сотнях, и при обучении сторожевой службе и разведкам замечалось даже некоторое увлечение со стороны офицеров и казаков: все как бы предчувствовали, что применение этих знаний потребуется более всего на практике. Таким образом, зима прошла в служебной работе и нужно сказать не даром: произведенный 14-го, 20-го и 22 – го марта командующим 3-й сводной кавалерийской дивизии, Свиты Его Величества генерал-майором князем Амилахвари, инспекторский смотр дал хорошие результаты по строевой и материальной подготовке к предстоящей боевой деятельности полка.

После инспекторского смотра, распределив по сотням прибывших на укомплектование полка офицеров и казаков, которые к тому времени уже успели вылечить и поправить своих лошадей, полковой командир распорядился продолжать строевые занятия и в особенности спешил прохождением практического курса стрельбы, чтобы люди поскорее и основательнее ознакомились с боевыми свойствами своего нового оружия. Все снова пошло своим обычным порядком, как вдруг, в ночь на 4-е апреля, получилось распоряжение начальника Эриванского отряда, которым предписывалось 2-му Хоперскому полку быстро выступить к нашей границе, в селение Кульпы. Зачем? Для чего? Никто не знал. Все засуетилось, пошли сборы и хлопоты, 15-го числа утром четыре сотни хоперцев двинулись по назначению. Остальные же две сотни, занимавшие пограничные пос ты, оставались на своих местах и только 23-го апреля присоединились к полку.

6-го апреля, по прибытии в сел. Кульпы, 2-й Хоперский полк вошел в состав летучего отряда полковника графа Граббе. Этот отряд составляли: 2-й батальон Крымского пехотного полка, взвод 4-й батареи 19-й артиллерийской бригады, 5 сотен 1-го Кавказского и 6 сотен 2-го Хоперского казачьих полков. Заняв бивак на берегу р. Аракса, при слиянии его с рекою Арпачаем, казаки до 21-го апреля несли сторожевую службу и производили усиленные разведки в пределах Турции, для собрания необходимых сведений. Пехота все это время занималась разработкою и исправлением дороги, по которой предстояло движение отряда к турецкому городку Кагызману, овладение которым составляло задачу Кульпинского отряда. Чтобы ускорить работы, казакам частенько приходилось перевозить на своих лошадях пехоту на значительные расстояния, что, впрочем, имело и другое практическое значение: такие перевозки приучали пехотинцев ездить на лошадях, а казаков – к уменью перевозить пеших, в чем могла случиться необходимость при действиях летучего отряда. Занятие гор. Кагызмана признавалось необходимым и важным для быстрого сношения Эриванского отряда с главными силами действующего корпуса, так как сообщение корпусной квартиры с отрядом, при движении его в Алашкертскую долину, представлялось наиболее удобным по кратчайшему направлению на Кагызман и через Агридагский хребет. Поэтому решено было возможно скорее занять этот город. Для этой цели образованы были два летучих отряда, один от главных сил корпуса, под начальством г.-м. Лорис-Меликова, а другой полковника графа Граббе, в состав которого, как объяснено выше, вошел 2-й Хоперский полк. На биваке у сел. Кульпы мы получили манифест об объявлении войны, вместе с приказом главнокомандующего Кавказскою армиею Великого Князя Михаила Николаевича следующего содержания:

«Войска Кавказской армии! Державная воля Государя Императора призывает вас ныне к защите оружием чести и достоинства нашего отечества.

За вами – славное прошлое кавказских войск, пред вами – поля и твердыни, обагренные кровью ваших отцов и братий!

Вперед! с Богом, за родину и вашего Государя!»

Весть о войне с турками сразу подняла всех на ноги и с лихорадочною деятельностью все поспешили покончить всякие дела и быть наготове.

21-го апреля летучий отряд передвинулся от сел. Кульпы к посту Агабековскому, а 23-го числа вновь снялся с бивака для следования к гор. Кагызману. После продолжительного привала у сел. Парнаута, последнего пункта русских пределов, отряд оставил здесь весь колесный обоз и, переваливши через весьма крутой и каменистый хребет, упирающийся в р. Аракс, остановился на ночлег в пределах Турции. Переход в этот день был очень утомительный и стоил значительных усилий. Дорога, пролегавшая по правую сторону р. Аракса, была во многих местах пересечена оврагами, с крутыми подъемами и спусками, а вдобавок ко всему испорчена прошедшим в тот день сильным дождем. Артиллерийские лошади совсем изнемогали, но при помощи пехоты и казачьих лошадей орудия все-таки двигались вперед. Наконец последний хребет за Парнаутом оказался совсем не по силам артиллерии: люди и лошади у орудий окончательно пристали, и при всем желании иметь с собою орудия – пришлось отказаться от этого и начальник отряда приказал взводному командиру подпоручику Томашевскому возвратиться, с орудиями в сел. Парнаут. Бедный офицер остался очень недоволен таким распоряжением, но должен был повернуть назад; ему суждена была другая, более славная доля – знаменитое