Как же выглядит будущее отрасли, которая занимает настолько прочное положение в сегодняшнем энергетическом ландшафте? Мировая нефтяная и газовая промышленность оценивается в 5 трлн долл. и дает почти 60 % энергии, вырабатываемой в мире. Отрасль будет нуждаться в поиске и добыче еще от 3 до 5 млрд баррелей в год просто для того, чтобы компенсировать естественный спад продуктивности месторождений, который наступает после того, как месторождения эксплуатировались в течение нескольких лет.

Для поддержания растущего, выравнивающегося или даже падающего уровня спроса потребуются крупные инвестиции в новые нефтегазовые ресурсы. По оценкам Международного энергетического агентства, в ближайшие два десятилетия потребуется более 20 трлн долл. инвестиций.

Нефтегазовые компании адаптируются к послепарижскому миру. Некоторые называют себя газовыми и нефтяными компаниями, так как отрасль делает больший акцент на природный газ как на имеющееся в изобилии топливо с низким содержанием углерода. Природный газ уже составляет почти 50 % их общих запасов; в некоторых компаниях резервы газа превосходят резервы нефти. Располагая запасами газа, отрасль сможет быть конкурентоспособной в области выработки электроэнергии – это значит, что ее конкурентами все чаще будут компании, использующие как уголь, так и возобновляемые источники энергии. Сегмент СПГ, который уже превратился в единый глобальный рынок газа, будет расти быстрее. К 2050 г., согласно имеющимся оценкам, спрос на природный газ будет на 60 % больше, чем сегодня, и составит 28 % общемирового спроса на энергоносители.

Некоторые фирмы идут дальше и называют себя энергетическими компаниями. Но, независимо от названия, более крупные компании увеличивают инвестиции в новые технологии, стартапы и низкоуглеродную энергетику. Они создают собственные венчурные подразделения с расчетом на поиск инноваций и активизацию научно-исследовательских работ. Цели этих шагов многообразны: стать более эффективными, реагировать на давление со стороны защитников окружающей среды и решить проблему углерода, участвовать в использовании возобновляемых источников энергии и новых технологий, разработать экономически выгодные способы снижения уровня СО2, участвовать в будущем транспортной отрасли, быть частью цифровой экономики и сохранить свое право на ведение бизнеса. Они делают инвестиции, держа в уме энергетический поворот, – в разработку аккумуляторов, станций для быстрой зарядки электромобилей, в ветроэнергетические парки, в фирмы, занятые разработками в области использования энергии солнца, даже в термоядерный синтез. Особый акцент делается на снижение уровня СО2, к чему мы скоро вернемся.

Чтобы соответствовать масштабам целей в области борьбы с изменением климата, требуются возможности, которыми обладает нефтяная и газовая индустрия. В течение следующих нескольких лет миру, обладающему экономикой стоимостью более 100 трлн долл. и поставившему цель добиться снижения температуры воздуха на 1,5–2 ℃, потребуется много энергии. Переход на новые энергоносители потребует разработки принципиально новых систем. Все это потребует масштабности, инженерного искусства и упорядочивания возможностей, которые может предоставить нефтяная и газовая промышленность.

Нефтяные компании, давно привычные к строительству и эксплуатации сложных объектов по добыче нефти и газа на морском дне, находятся в авангарде в этой области, хотя и не входят в число десяти основных акторов. Но некоторые из них, собирающиеся использовать свои компетенции в низкоуглеродной энергетике, могут оказаться среди главных игроков.

Если будущее связано с увеличением электрификации, то следующим шагом крупных нефтегазовых компаний будет движение в направлении электроэнергетики? Некоторые уже занимаются этим. Но главной проблемой здесь является доход. Энергетические проекты и проекты, связанные с использованием возобновляемых источников энергии (они же проекты низкоуглеродной энергетики и распределения электроэнергии), как правило, реализуются на жестко регулируемых рынках и приносят гораздо меньшие доходы по сравнению с нефтегазовыми проектами. Как добиться невозможного: совместить требования инвесторов к доходам (они же должны удовлетворять потребности своих капиталодержателей, думающих о выходе на пенсию), одновременно думая о все более «зеленом» портфеле заказов для более молодых инвесторов, больше заинтересованных во влиянии?

А что же потребители? Прежде всего, они – это те, кто пользуется продуктами. Как сказал один высокопоставленный чиновник из энергетической отрасли, если бы его компания завтра прекратила добывать нефть, это мало повлияло бы на изменение характера потребления. Люди будут по-прежнему ездить на своих машинах, и какая-то другая компания предложит свои услуги для наполнения их бензобаков. Сколько потребителей в отсутствие углеродного налога или серьезных мер, влияющих на издержки, связанные с выбросами CO2, будут добровольно платить больше за «зеленую» энергию, например, покупая электромобиль или автомобиль на топливных элементах или выбирая более экологически чистый, но при этом более дорогой способ передвижения? Кто-то заплатит, а кто-то – нет. Во всем мире менее экономически благополучные сообщества могут столкнуться с более высокими ценами на энергоносители, что поставит цели экологичной энергетики в противоречие с целями справедливости.

Сталкиваясь с растущим давлением со стороны экологических организаций, нефтегазовые компании должны будут сконцентрироваться на том, чтобы оставаться технологически ориентированными и в то же время сохранять конкурентоспособность, то есть постоянно думать об издержках и эффективности. Им предстоит более жесткая конкуренция с другими отраслями промышленности за привлечение талантов, конкуренция среди проектов, конкуренция за более дешевые месторождения нефти и газа, конкуренция в поисках решения проблемы низкоуглеродной энергетики. По сути дела, эта широкомасштабная конкуренция определит, смогут ли сегодняшние основные энергетические компании играть ту же роль завтра – вне зависимости от вида поставляемой энергии.

А что перемены на мировых энергетических рынках означают для стран – экспортеров нефти? Рынки развиваются циклически. Так было всегда. Но экспортер нефти столкнется с волатильностью и неопределенностью рынков. Возможно, им придется жить с более низкими доходами, что приведет к введению мер жесткой экономии и снижению экономического роста, с растущим риском потрясений и политической нестабильности. Это подчеркивает необходимость того, чтобы эти страны уменьшили свою зависимость от нефти. Это стало очевидным после обвала цен, начавшегося в конце 2014 г.

В принципе, чрезмерный масштаб нефтяного бизнеса во многих странах-экспортерах способствует вытеснению и не способствует развитию ненефтяных секторов экономики, стимулирует мздоимство и коррупцию, завышает обменный курс валюты. В будущем, даже в условиях обратного ценового эффекта, странам нужно будет более расчетливо управлять своими нефтяными доходами, думая о перспективе. Это означает более разумное формирование бюджета. Это также означает помещение денег в фонд национального благосостояния, который может инвестировать из-за рубежа, способствовать получению не нефтяных доходов, помогать диверсифицировать экономику и служить страховкой на случай снижения цен на нефть и газ.