— Так я говорю, — с готовностью подхватил тот. — Беседовать он с ней задушевно стал. О всяком... оказалось — ведьма это. Про бабку свою старую рассказывала, умом скорбненькую. Меня и озарило — поглядеть надо на ту старуху, вдруг чего и получится? Все ведьмы, которых я находил ранее — до неприличия здоровыми оказывались и вредными... Старых не попадалось. Решил действовать на удачу. Она меня любит, точнее любила... удача... И тогда я чуть не попался! Спасло то, что в кустах сидел!

— Это как?

— Как только второй из инквизиции появился — они между собой языками трепать стали и Юргена упомянули! Я тогда всё понял — точно за мной пришли! До этого надеялся — обойдётся... И сразу, не дожидаясь, со всех ног, — тут он печально взглянул на свою культю, — обратно побежал. Разбудил девок. Велел Агиле собрать все деньги, взять кувшин с кровью и убегать по тропинке, а Инге без промедления заготовку разбить. Они перепугались, но дело сделали. Затем Инге приказал повеситься.

— Зачем?

— Так я же в том доме долго находился. Учуяли бы мои эманации... — точно знаю. А смерть — она всё глушит...

— В девушку тоже вселялся?

Сидящий неуютно покрутил головой, словно ожидал поддержки... Голубая плеть обвила целую ногу...

— Да... Иначе бы не успел...

— Ну ты и мразь, — с чувством произнёс новый, ранее не слышанный голос за кадром, в котором Иванов с удивлением признал бас начальства. Значит, и он там был... — Тетраграмматон — твоих рук дело?

— Ага! Я от прежнего хозяина о таком слышал, а в этом... тернете он быстро нашёлся. Классная штука этот тернет! Мне нравился... Ну и нарисовала Агиля на всякий случай... Не сложно — бумажка да чернила...

— Прояснили. Что дальше?

— Убежал... обратно, к машине... Там они как раз трепаться закончили и собрались к моему дому идти, — тут он захихикал, радуясь собственной ловкости и удачливости, — а девке уезжать велели. Я еле успел к ней сзади, на сидение незаметно забраться!

...Серёга до крови закусил губу. Получается, пока они с Антоном там, на дачах, вводили Эллу в курс дознания — этот выпердыш успел и подслушать, и следы подчистить, и план действий придумать. Обидно, как лохов развёл... Поднял глаза на шефа — тот смотрел на него с ехидцей, словно мысли читал...

А Тоуч продолжал сыпать словами:

— После нашёл я бабку — и снова удача! Своих еле узнаёт! Я несколько дней рядом с ней крутился, слушал, как она со своими умершими родственниками, с друзьями старинными болтает, будто с живыми. Запоминал...

— Погоди! — вмешался прежний голос. — Куда твоя помощница убежала?

— Агиля? Она умница. Лишних вопросов не задавала, во всём слушалась... Очень мечтала прощение выслужить и в семью вернуться. Но не просто так, а чтобы по настоящему. Отец её, как я понял, да и мать — к вину приверженность имеют нездоровую. Пришлось ей избавление и от этой напасти пообещать. Мне-то что, жалко?

...Хлыст сжался чуть сильнее. Беглец испуганно ойкнул, затараторив ещё быстрее:

— Она каждый день в полдень у вокзала появлялась, меня дожидаясь. Я ей велел на глаза людям не попадаться, жить скрытно, скромно. Потом в соседнюю провинцию уехала, потом вернулась. Нигде по два раза на ночь не оставалась... А я тем временем бабку слушал и говорить понемногу с ней стал, братом представлялся. Он умер давно, ещё молодым. Но она верила и радовалась. Затем показываться начал в темноте, для убедительности...

...Инспектор понял, что его бесит в монологе Тоуча — чёрствость. Ему искренне было никого не жаль. Ни Юргена, ни Ингу, ни Ольгу Матвеевну. Идеальный эгоист... и законченный урод...

— Хитёр... — пробасил невидимый в объективе Фрол Карпович.

— Да, — нимало не смущаясь, согласился беглец. — И этим горжусь.

— Потом о своих талантах порассуждаешь. Как старушку выкрал?

— Просто. Я ей велел про меня внучке не говорить ничего — пугал, что она её за сумасшедшую посчитает. Заодно приказал Агиле найти тихое место, где нам никто помешать не сможет при обряде, от города подальше. Она и нашла — коровник старый. Сказала — в молодости в тех местах бывала, у родни. Туда и отвезли...

— Подробнее!

— Внучка к колдунье каждый день прибегала. То продукты принесёт, то еду сделает... Но по вечерам, в основном. Потому я, когда убедился, что старая ведьма мне верит, велел ей ехать с женщиной якобы на встречу со мной. Она и согласилась. Утром пришла Агиля, старухин... — он запнулся, — смрт...фон незаметно выложила в доме, взяла у бабки деньги и на заранее нанятой машине поехали.

— Почему утром, а не ночью?

— Колдунья хоть умом и слабая, но не до конца. Боялся, что заподозрить меня может. Да и до вечера нам бы времени за глаза хватило. Моя помощница к тому времени новый образец уже сделала. Специально на место ездила, осмотреться.

— Хм...

— Дальше вы знаете. Приехали. Я, не показываясь, попросил меня, раненого, полечить. Сказал, будто бы только что упал и о кирпич головой ударился. Старуха поначалу не поверила. Хоть и плохо видела, а сообразила — не человек у неё под рукой. Пришлось стонать и убеждать... Только она согласилась, как Агиля сказала, что двое подъехали и сюда идут. А я уже и встать не могу из голема — обряд идёт. Снова перепугался... Но успели. Когда поднялся, сам посмотрел — вижу — инквизиторы. Пришлось навстречу идти...

— Зачем? Почему не убежал? — уточнил голос.

— Куда? В поле? На коротких ножках? Едва на них став? Глупо... Да и не убежать от инквизиторов — они и на расстоянии приложить Силой вполне способны, как зайца стрелой охотничьей. Так, кстати, и случилось... Был там один... Лицо тупое, а оплавил так, что я и пошевелиться не смог. Проще было попробовать их порешить, хотя бы на время, а уж потом убегать. Им ведь, как мне рассказывали, требовалось собственными руками с метками меня достать, а в новом теле я почти неуязвим был... Вот и рискнул подпустить поближе, и почти получилось... Но не вышло... И из голема вырваться тоже не вышло — подействовала кровь волколачья. Срастила меня с телом, — тут он всхлипнул, провёл рукавом по глазам. — Прав оказался мой хозяин в своих расчётах...

...На «тупое лицо» Иванов нисколько не обиделся — ему было попросту плевать на мнение Тоуча...

— Трансформировать тело в клинок сам догадался?

— Конечно. Это не сложно. Оно же как мягкая глина в моём понимании. Мог бы и третью руку отрастить, точнее создать, при нужде. Но на это какое-то время потребовалось бы, а у меня его не имелось, к сожалению.

Голос задумчиво хмыкнул:

— Интересно... интересно... потом подробнее расскажешь... Агиля где?

— Не знаю, — спокойно ответил плешивец. — Действительно не знаю. Выходил из коровника — там оставалась. А потом, — его взгляд чуть сместился в сторону, — когда вы мне руку к голове приложили и я здесь оказался — тем более сказать не могу. Сбежала, наверное...