Из-за камеры мелькнула голубая, вьющаяся, сродни пастушьему хлысту, полоса. На какой-то миг она обвила ноги Тоуча и тот истошно, тонко заорал. Через десять секунд неизвестная плеть бесследно растворилась в пространстве, оставив после себя несколько пузырчатых, словно материальных ожогов. А голос продолжал докапываться до истины:

— Кем ты назвался? Если не ответишь — ног у тебя до скончания времён не будет.

— А...- трясясь, выдавливал из себя плешивый интриган, — ангелом... Ангелом Себастьяном...

— А чего не апостолом сразу? — допрашивающий явно развеселился от такого ответа. — Или ещё выше не замахнулся?

— Что вы... — испуганно замахал руками беглец-неудачник. — Святотатство то какое...

...За объективом раздался откровенный хохот, причём, судя по голосам, в помещении находились ещё как минимум двое. Кто они — люди или нет — Сергей понять даже не пытался...

Отсмеявшись, всё тот же голос вкрадчиво спросил:

— Неужто в тебе ещё богобоязненность осталась? Ты же в Аду был, и в Ад вернёшься...

Сидящий насупился и ничего не ответил, а допрашивающий не стал издеваться дальше, вернувшись к основной нити допроса:

— Что с девками? Как поступил?

Тоуч явно обрадовался конструктивному вопросу и уходу от скользкой темы:

— У меня две последовательницы были: Инга и Агиля. Глупенькие дурочки, но полезные. Инга уверовала сразу, Агиля немного позже. Преданные мне были, как собачонки... Едва покажусь — ноги лобызали... Из госпиталя ушли по моему велению, жильё отдельное сняли и ждали, когда я им вознестись разрешу...

— Куда?

— На небо, конечно, — сидящий выглядел откровенно удивлённым. — Должен же я был им что-то такое пообещать, за что и умереть не жалко. Иначе какой я ангел?

— Понятно... — на этот раз никто не смеялся. Похоже, присутствующие, как и инспектор, были поражены простотой и изящностью хода мыслей бывшего слуги колдуна. — Дальше говори!

— Потом, постепенно, летом, познакомил вервольфа с Ингой, даже влюбить их друг в дружку смог. Точнее, они так думали. Девка поначалу ерепенилась, но я её убедил. О предназначении жены рассказал и о том, что я их повенчаю потом, дабы в блуде не жили. Встречаться начали, в трактиры захаживать...

— Это нам известно, — бросил с неприязнью голос. — Почему они жили раздельно?

Тоуч пожал плечами.

— По отдельности ими легче управлять было. Днём — девками, ночью я Юргену продолжал в уши разные мысли заносить...

— Оружие оборотень по твоему наущению купил?

— Конечно. Что за мужчина без оружия? Это несложно было — просто донёс, что это ещё шаг к самостоятельности, и всё. Дальше он сам справился.

...Иванову неожиданно, до ломоты в зубах, захотелось, чтобы сидящий на табурете мужичок стал материальным, вот прямо здесь и сейчас. И тогда влепить бы ему в рожу за скотство такое... наотмашь, с оттяжкой, раз ...надцать. Додумался, деятель, чужими судьбами свои хотелки решать... Мразь.

Мнение неизвестного голоса, похоже, совпадало с инспекторским. На некоторое время установилась тяжёлая пауза, однако допрашивающий явно справился с собой и ледяным тоном потребовал:

— Дальше.

— Да ничего особенного, — словно не замечая бушующих вокруг него страстей, продолжил Тоуч. — Когда у девок деньги стали заканчиваться, я через Ингу уговорил вервольфа снять им загородный домик, от людей подальше. Он жадный был, на мои внушения плохо вёлся, сказывалось естество нечистое... Но сделал. Последовательницы мои туда перебрались, а Юрген, через время, за ними...

— Как добился?

— Дурманом... в смысле нар-ко-ти-ка-ми, — по складам произнёс непривычное слово мужичок. — Агиля покупала эти... закладки, так они их называли, а Инга поначалу подмешивала вервольфу в питьё. Потом и так вкушали, без тайностей. Им нравилось... Я сказал, что можно... Вот только действовал дурман недолго, Юрген быстро в себя приходил. Тогда они ему по очереди корень в штанах ублажали, чтобы не так быстро соображал... Агиля на свальный блуд легко согласилась. Как я понял — для неё это дело привычное и не без приятности...

...Сергея снова передёрнуло от отвращения...

— А я, пока он в полубеспамятстве пребывал, являлся ему и речи благостные вёл. На короткое время это помогло.

— Почему на короткое?

— Юноша дураком не был и начал что-то подозревать. Это прояснилось в экономности расходов. Как я ему не намекал, что надо у банкиров все накопления забрать — он ни в какую... Да и страсть его к Инге стала слабеть. Скучно с ней было, если честно... Глупа, как камень... На пару месяцев их всего хватило, может, меньше... не считал. В общем, как я ни старался, как девки его не ублажали всякими образами и гадостью этой не кормили — надоело ему. Задор прошёл. Вервольф ту, загородную жизнь вообще воспринимал больше как приключение молодости: две на всё согласных бабы, свежий воздух, удовольствия... Тогда и пришлось ему путь указывать...

Допрашивающий уточнил:

— Какой путь?

— Обычный. На небеса. Он же мне только ради крови нужен был. Как-то вечером, пока на Юргена выпитый дурман действовал, Инга ему руку ножом порезала — так рана сразу затянулась, лишь пару капелек вышло... а резанула хорошо, я в этих делах понимаю... Ликантроп этого даже не заметил. Пришлось придумывать, как ингредиент извлечь.

...И вот одним прекрасным вечером, осенью, он телефона своего хватился. До этого нарочно ни с кем, по моему наущению, не разговаривал, отдыхал от мира, а тут вдруг пробило его! О работе вспомнил! С девками поругался, меня вообще послал по нехорошей дороге... подхватил оружие и уже совсем было ушёл, но я сообразил быстро. Велел Агиле взять кувшин стеклянный, большой и все закладки, а Инге французским манером его остановить...

— Французским — это как? — напомнил голос о своём существовании.

Мужичок дробно захихикал.

— Ну... это... когда девица ртом страсть тешит мужскую. Юрген до этого дела падок был. Вот она и старалась, будто на прощанье. Как сейчас помню — руками ноги ему обхватила, стонет, извивается, а у того аж глаза от удовольствия закатились...

...- Тьфу, — чуть не сплюнул прямо в принесённый кофе инспектор. — Извращенец...

А сидящий продолжал разливаться соловьём:

— Остановить его Инга, конечно, не смогла, но он потом за водой пошёл. Всегда после этого дела пил. А там уже и чаша с дурманом ждала. Не глядя махнул, хоть и горькое, говорят... После Агиля за ним увязалась, вроде как проводить хотела. Пока шли — закладки на него действовать стали. Несильно, но забываться понемногу начал. Тогда моя последовательница ему ещё две прямо в рот закинула. Сказала — порошки лечебные. Юргена совсем затрясло... Я рядом был, видел всё... Это как раз неподалёку от развалин маленьких домиков для машин...