Тем не менее есть четкое различие между «городскими индейцами» и теми, кто остается в горах. К югу от Боготы андские города запружены индейцами-нищими, которые без зазрения совести ложатся на мостовые и хватают за ноги тех прохожих, которые кажутся им состоятельными.

Одна из самых эффективных групп, работающих сейчас с боливийскими индейцами, – «Отцы из Маринолла», католическая миссия, базирующаяся в Ла-Пасе. Один священник говорит: «У Боливии нет шансов, если только индейцы не станут частью общества. Кое-какой прогресс у нас налицо, во всяком случае, больший, чем у других. В Перу и Эквадоре ограничиваются лишь необходимыми уступками».

В 1957 г. отец Райан, один из ветеранов миссии, основал «Радио Пеньяс», которое транслирует уроки испанского для миллионов индейцев, говорящих только на кечуа или аймара. Благодаря трем тысячам приемникам с фиксированной частотой, переданным в дар нью-йоркским универмагом «Блумингдейл», «Отцы» за последние пять лет научили государственному языку около семи тысяч индейцев. Они транслируют по одному уроку в день, но трудно заставить индейцев включать радио в нужный час, потому что время они определяют по солнцу.

Фокус «индейской проблемы» – Перу, тот самый золотой магнит, который привел в шестнадцатом веке испанцев в Южную Америку. (За первые полгода завоевания Фансиско Писарро и его люди награбили из храмов инков золотых украшений более чем на двадцать миллионов долларов, а затем, расплавив, отправили домой в Испанию.) Перу стала сценой самых кровавых битв завоевания. В Перу Писарро решил строить Лиму, свой «Город королей», откуда испанские вице-короли правили Андами, пока их не выгнали в 1821 г.

* * *

Сегодня «богатство Андов» уже не золото, а политическая сила, дремлющая в индейском населении. Этим объясняется долгая и ожесточенная борьба за поддержку индейцев между коммунистами Перу и Американским народно-революционным альянсом (АНРА), политической партией с самой большой избирательной базой в стране.

Боливийская революция 1952 года отчасти разрешила индейскую проблему в стране: дала индейцам землю, право голосовать и, по меньшей мере, хоть какую-то возможность влиять на правительство. И в Эквадоре непосредственной угрозы нет: до точки кипения там еще несколько лет.

Но в Перу напряжение велико как никогда, и фокусная его точка – здесь, в Куско. И тот, кто здесь завоюет себе поддержку индейцев, будет не только править Перу, но и влиять на происходящее в Боливии и Эквадоре.

Впрочем, сегодня в Куско туристы еще бродят по улицам и платят оборванным индейцам, чтобы те позировали перед камерами. Они все еще садятся на крошечный поезд до Мачу-Пикчу, чтобы посмотреть на прославленные ruinas, еще сидят в старом комфортабельном отеле и пьют Pisco Sour. И индейцы еще стоят под окнами, но, если судить по недавним событиям, начинают уставать от того, что перед ними опускают жалюзи.

National Observer, 10 июня, 1963

Рио-де-Жанейро

Бразильская полиция славится своей терпимостью, а про бразильскую армию говорят, что она самая уравновешенная и демократически настроенная во всей Латинской Америке, но в последние недели водворение «справедливости» приобрело новый характер, и многие задаются вопросом, ради чего собственно существуют полиция и армия.

Недавно ночью, когда температура была нормальной – девяносто пять градусов – и по всему городу гудели кондиционеры, одного американского журналиста разбудил в половину пятого утра телефонный звонок. Позвонил его друг из ночного клуба в районе Копакабана.

– Давай сюда! Как можно скорей! – кричал друг. – Тащи камеру! На улицах солдаты с автоматами! Они разнесли «Домино» и убивают людей прямо под стеной бара, где я сижу! Мы заперли дверь, но ее могут выбить!

Десять минут спустя полуодетый журналист выскочил из такси в квартале от происходящего. Он быстро, но с деловым видом зашагал к клубу «Домино», точно футбольный мяч, держа в руках камеру со вспышкой. В латиноамериканской стране, где нервозно поговаривают о революции, ни один человек в здравом уме не бросается в перестрелку, потому что, скорее всего, ему прошьют грудь пулями из чешского автомата.

Но в четыре сорок пять в клубе «Домино» было тихо. Клуб располагался в знаменитом ресторане, и его завсегдатаями были по большей части американские журналисты и богатые бразильцы. Основной приманкой были девочки: одни молоденькие и хорошенькие, другие чуть обвислые и раскрашенные после долгих лет службы.

Теперь от «Домино» остался лишь остов, темное помещение в дырах от пуль, засыпанное битым стеклом. Привратник был мертв, его скосила очередь, пока он бежал к ближайшему перекрестку. Бармена увезли в больницу, пуля чиркнула его по черепу, несколько завсегдатаев были ранены. Большинство очевидцев говорят, еще один человек погиб, но трупы увезли так быстро, что ничего нельзя утверждать наверняка.

Что же случилось? Correio de Manna, одна из лучших газет Рио, так объяснила это в редакционной статье, озаглавленной «Поле битвы Копакабана»: «В пятницу Копакабана стала местом проведения военной операции. Подразделение десантников под командованием двух лейтенантов перекрыло улицу, чтобы провести атаку на ночной клуб с автоматами, ручными гранатами и слезоточивым газом…»

Далее Correio писала: «Это оружие было ввезено в страну на деньги налогоплательщиков и предоставлено в распоряжение вооруженных сил для защиты страны, конституционных властей и поддержания законного порядка… в случае Копакабаны оно было использовано не по назначению».

Но это еще не все. Нападение на «Домино», произведенное десантниками в форме и с черной защитной краской на лицах, было чистейшей местью. Несколькими неделями ранее армейского сержанта забили до смерти в перепалке из-за размера его счета в «Домино». Через пару дней в клуб зашел капитан, чтобы сказать, что армия намерена сравнять счет. Его также сильно избили привратник и несколько других служащих. Десять дней прошло без инцидентов, затем армия сравняла счет.

Когда прибыли журналисты, улица со всех концов была блокирована солдатами с автоматами и примкнутыми штыками. Тела (несколько трупов плюс раненые) еще грузили в машины. У входа в «Домино» собралась большая толпа. Журналист сделал несколько фотографий, затем проскользнул через кордон, но тут же был перехвачен капитаном, который вывел его за оцепление.

– Но бразильская же пресса там есть, – запротестовал американец.

– Возможно, – ответил капитан. – Но вы не бразилец.

Журналист обошел квартал и проскользнул с другой стороны, но к тому времени все было кончено. Небо светлело, и в нескольких кварталах на пляж Копакабана уже выходили ранние пташки. Посреди руа Карвальо де Мендоса, где лежало тело привратника, осталось затертое кровавое пятно и растоптанные цветы. Несколько машин было прошито очередями. На углу в трещинах мозаичной брусчатки запеклась кровь и тянулся кровавый след – это труп тащили в грузовик. В окнах и стеклянных витринах аптеки зияли дыры от пуль. Бетонные и мраморные стены по обеим сторонам улицы испещрили щербины. На тротуаре перед «Домино» лежала неразорвавшаяся ручная граната.