— Вы знаете, где он живет?

— Выясню, сэр.

Полковник поднялся и протянул ему руку:

— Всего хорошего. Удачи!

На следующее утро старший инспектор позволил себе побаловаться поздним завтраком. Он предпочитал завтракать в одиночестве, и, не ожидая возвращения Харботтла в Беллингэм до 10.27, когда там делал свою первую остановку скорый поезд из Лондона, а также отлично зная, что хозяин рассказал, кто он такой, троим коммивояжерам, поселившимся накануне в «Сан», не покидал своей комнаты. Хемингуэй удачно спланировал свое появление в кафе, правда, не принял в расчет мистера Уика, хозяина «Сан» и по совместительству шеф-повара, который не только зажарил для него четыре ломтика бекона, яичницу из двух яиц, две сосиски и помидор и сам все это подал, но решил не отходить от старшего инспектора, пока тот ел. Не стесняясь пятен на брюках и грязного халата, он, вцепившись волосатыми руками в спинку соседнего стула, развлекал Хемингуэя подробностями своей жизни и при этом не возражал выслушать от постояльца любопытные откровения, если они последуют. Но поскольку единственный вклад старшего инспектора в беседу представлял собой совет не показываться на глаза клиентам, чтобы не отбить у них аппетит, хозяин все же удалился, после чего Хемингуэй выпил третью чашку сладкого чая и ознакомился с содержанием своей излюбленной газеты.

Он покинул гостиницу незадолго до прибытия лондонского поезда и зашагал через городок к станции. На Саут-стрит было много людей, ставивших машины вдоль тротуаров и осуществлявших с этой целью сложные маневры, блокируя остальное движение. Дойдя до рыночной площади, он понял причину этой суматохи. Среда была в Беллингэме базарным днем, поэтому широкая площадь была заполнена автобусами и киосками, слышался непрекращающийся крик торговцев и гомон покупателей. Здесь торговали всем, что только можно представить, начиная от россыпей мелких безделушек и заканчивая чем-то широким, ярко-желтым, чем колотил по своему прилавку толстый субъект, монотонно выкрикивавший: «Треска! Треска!»

Продираясь сквозь толпу, Хемингуэй столкнулся с Абби Дирхэм, поджидавшей свою тетку, с полной корзинкой в руках.

— Здравствуйте! — воскликнула она. — Какими судьбами? Тоже за покупками?

— Нет, хотя мог бы.

— Иногда бывают такие заманчивые скидки! В базарный день все стекаются на рынок, это правило без исключений. Любите козий сыр? Вон там, рядом с фруктами и овощами, Женский институт, моя тетя привозит туда свой сыр, а уж они…

Хемингуэй ждал продолжения, но неожиданно мисс Дирхэм утратила к нему интерес. Привлеченная каким-то небесным видением, она с идиотским выражением лица уставилась за спину старшего инспектора. Оглянувшись, он увидел младшего Хасуэлла, имевшего такой же глупый вид, как и мисс Дирхэм.

— Так и знал, что увижу здесь вас, — произнес он.

— Вы невыносимы, Чарлз! — улыбнулась мисс Дирхэм. — Разве вам не полагается работать?

Старший инспектор, сообразивший, что невольно нарушил чужую идиллию и что по меньшей мере двое из торнденских детективов-любителей отказались от поиска истины, зашагал к станции. Поезд уже отходил от перрона. Инспектор Харботтл ждал шефа на станционном дворе. Увидев его, он заторопился ему навстречу.

— Вы выиграли! — крикнул он издали.

— Надеюсь, хотя сейчас это мне не очень нравится, — усмехнулся Хемингуэй. — Дата подтвердилась?

— Да. Суперинтендант поручил экспертизу Эктону. Он сказал, что вы — чудо.

— Он ошибся. Но я кое-что разглядел.

— Что-то не заладилось? — тревожно спросил инспектор.

— Нет, но я перестаю нравиться самому себе. Не отрицаю, это письмо поможет мне, однако мне нужна одна вещь, а где ее искать, ума не приложу!

— Пистолет! — догадался Харботтл. — Я сам не перестаю ломать над этим голову. Вряд ли есть надежда найти его, но мы и так накопали на Пленмеллера достаточно, чтобы его арестовать. Что сказал врач про пятна на ковре?

— Кровь. Той же группы, что у Уорренби. У врача есть для сравнения окровавленный воротничок, который был на потерпевшем в момент убийства. Вчера вечером я отдал Каупланду бумаги, и он определил, что отсутствуют как минимум два письма. Так-то оно так, но ни пятна крови, ни отсутствующие письма Пленмеллера не изобличают. Еще я надеялся, что сумею установить, что он прошел по Вуд-лейн после жены викария. Помните, Карсторн говорил, будто один местный житель видел их обоих после ухода из «Кедров» в субботу? Вчера, после вашего отъезда, я отправил его в Торнден поговорить со свидетелем.

— Зря?

— Из утомительной беседы с ним Карсторна вытекает, что Пленмеллер действительно появился на Хай-стрит после миссис Клиберн, но старик трижды противоречил себе и к тому же не мог припомнить, что на самом деле происходило. В общем, на такого свидетеля лучше не полагаться.

— Обойдемся без него, — пожал плечами инспектор. — А сегодня базарный день?

— Да. По пути сюда я столкнулся с мисс Дирхэм и с младшим Хасуэллом. Наверное, здесь сейчас толчется больше половины Торндена. Предлагаю обходной путь, иначе меня принудят купить козий сыр.

Инспектор отказался гадать, почему его шефа должны принуждать к приобретению какого-либо сыра, и заподозрил его в легкомыслии. Вместе они обошли рыночную площадь стороной и зашагали по Саут-стрит.

— Как настроен полковник? — поинтересовался Харботтл.

— Полон сомнений, однако меня тревожит другое. Я знаю, что преступление совершил Пленмеллер, но мне не нравится строить дело только на косвенных уликах.

— С убийствами так часто бывает, — заметил Харботтл.

— Если на сей раз получится так же, то я утрачу доверие начальства. Ладно еще — преступник обычного типа, но наш подозреваемый слишком умен, чтобы положиться на случай.

— Как же тогда… Вот он!

— Где?

— Только что вошел в банк, — сообщил инспектор, указав на здание поблизости. — Вид у него беззаботный. Удивительно, как можно… — Он прервался на полуслове, заметив, что шеф его не слушает.

Хемингуэй задержался перед бельевой лавкой. Его лицо выражало изумление, глаза были прищурены.

— В чем дело, сэр? — удивленно спросил инспектор.

— Я все понял, Хорас! — воскликнул тот. — Идемте!

Инспектор в недоумении проследовал за ним в банк.

Там было так же людно, как на улице. Большинство томившихся в очередях к окошкам были домохозяйками, отягощенными корзинами и кульками. Гэвин Пленмеллер не пристроился к очереди, а выписывал за столом чек. Он сидел спиной к двери, и Хемингуэй, взглянув на него, шагнул к широкому прилавку и отвлек от дела кассира, считавшего под грозным требованием «Не беспокоить!» грязные купюры в толстой пачке. Кассир предложил старшему инспектору перейти к другому окошку, но карточка, подсунутая под решетку, подействовала, как волшебная палочка.