— Тебе сложно.

— Я вытерплю. Говори немедленно, что у тебя произошло с заносчивой девицей.

Я покачал головой. Он снова ведет не к тому.

— Как ты смирился с тем, что был Вольным? — спросил я.

— Никак. — Роми пожал плечами. — С таким нельзя смириться.

— Но ты согласился вернуть его память. Тебе не страшно, что он завладеет твоим рассудком?

— Два сознания в одном теле, — задумчиво протянул он, перешагивая очередные кочки так, будто переступает через низкий частокол. — Кейел, я все равно сильнее. Как бы не обернулось объединение воспоминаний и двух разных м-м… личностей, я все равно сильнее. Поэтому уверен, что останусь самим собой. Но я признаюсь тебе, что тоже вначале много переживал по этому поводу.

— И как решился на такое? Из-за Елрех?

— Нет. — Он снова скорчил гримасу отвращения. — Она тогда и не запомнилась толком. Кейел, я исследователь, и мне вдруг выпадает шанс узнать, как духи обучают Вольных. Я ведь изучал нескольких. Выведать у них знания об их духах, обучении и остальных подробностях невозможно. Они говорят ровно столько, сколько мы знаем с самого начала их появления в Фадрагосе. А тут я просто сам взгляну глазами Вольного на мир. И еще Асфи сказала, что я любил Елрех. Настолько сильно любил, что прошел с ней ритуал связи сердец. Представляешь? И говорит, что я с ума не сходил. Ни разу не сказала, что я дурно себя чувствовал. А сейчас взгляни на меня. — Обогнал меня, встал в шаге передом мной, вынуждая остановиться, и оттянул высокий воротник. Серо-бурая шея была в синяках и болячках, многие из которых кровоточили и гноились. — Я болен. Из-за любви болен.

— Я не хочу, чтобы ты умирал. — Это мой голос? Я прочистил горло кашлем и потер носом о плечо. Проблемы с Асфи незаметно потеряли силу.

Ромиар закивал, растягивая неестественную улыбку.

— Я тоже не хочу умирать. Но что теперь, уже плакать будем? Живьем оплакивать себя не собираюсь, а ты потом навести моих родных, скажи, что я ни о чем не жалел. Кейел, я понял, что люблю лучшую женщину во всем Фадрагосе. Единственное, о чем сожалею, это то, что я не достоин ее. У нас расовая слабость. О последнем родным не передавай. Ну, а у тебя что?

— Тоже самое, но только слабость в другом, — выдохнул я.

Долго смотреть ему в глаза не получилось. В голове будто медленно рассеивался туман, а за ним таилась правда, о которой я знал давно, но увидел ее во всей красе только что.

— Вы однолюбы, Роми, а мы люди, — тряхнув головой, я постарался вернуться к своей жизни. — Мы несовершенны. Наверное, я тоже с ума схожу из-за Асфи. Не так, как ты, но…

— И в прошлом ты был с ней, — перебив меня, мигом подхватил он, будто сам вцепился в чужую проблему, чтобы отвлечься от собственной неизбежности.

— Я ли? — спросил я и обогнул его.

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Да и какой смысл знать? — сквозь зубы выцедил. — Чувствую себя таким же уродом, каких ненавидел в Солнечной. Я с детства добивался Лери, и она мне поверила, пришла. А я смотрю теперь на другую и обо всем важном забываю. А Лери нашу общую жизнь носит под сердцем. Ребенок — это ведь не пустое слово. — Повернулся к другу, чувствуя необходимость в поддержке, пока гнев не разъел изнутри. Глянув во внимательные желтые глаза, произнес четко: — Это мой ребенок.

— Все так серьезно с Асфи? — с сочувствием поинтересовался Роми.

— Не серьезно, если только временно. Знаешь, я ведь не шан’ниэрд. У нас вашей верности нет. Что изменится, если я позволю себе побыть с другой девушкой? Какое-то время. А затем мы разойдемся разными путями и забудем друг о друге. Это ведь не трудно? Многие сходились, наслаждались близостью друг друга, а потом расходились. Влюбленность ведь не навсегда, если ты человек, а не шан'ниэрд?

От собственных вопросов стало дурно, но я сумел озвучить их. Обратил мысли в слова.

— А Лери? — тихий вопрос оглушил яростью Шил'лиар.

Я пошатнулся, красная пелена застелила глаза. Волна злости опять поднялась и затопила изнутри.

— А что Лери? — Котелки хотелось отшвырнуть подальше, но я помнил о просьбе Асфи. Важно, чтобы у нас был запас воды, а портить посуду в начале такого похода нельзя. — Она ведь пробовала с другими. До меня пробовала. Ты сам замечал, что у нас в Солнечной девушек мало, а любить и быть любимыми всем хочется! Она была с другими, а я нет!

— Получается, ты просто хочешь нагуляться? — хмыкнул Ромиар и с умным видом потер подбородок. — Кейел, ты понимаешь, что это всего лишь оправдание?

Его насмешка вывела из себя.

— Меня тянет к ней! — Я поднял руку с котелком, указывая в сторону, где нас ждали. — До безумия тянет! А тебе смешно?!

— Тогда оправдывайся. — Он пожал плечами и спокойно пояснил: — Перед собой, перед другими… Оправдайся и иди к Асфи.

— И ты не осудишь? — Я опешил. — Не попробуешь остановить человека от скверны?

— Я только поддержу тебя. — Он грустно усмехнулся, подергал воротник куртки, открывая шею, и стал с усердием расчесывать когтями то, что с трудом заживало. — Кейел, я умру. Может, еще несколько периодов продержусь на всех этих зельях, что набрал с собой и вливаю в себя тайно ото всех, а потом умру. Хорошо бы мне до сокровищницы дойти. — Простонал от удовольствия, а по его шее потекла темная кровь. — Глупый человек, не отправляй себя к Древу жизни заживо. Живи полноценно. Тянет к Асфи, иди к Асфи. А Лери все равно ты не любишь. Так зачем приносишь себя в жертву ради нее?

— В каком смысле не люблю? — спросил я, но не мог отвести взгляда от того, что наблюдал.

Куртка расстегнулась шире, полы разъехались, а рубашка и не была толком застегнута. На серой груди и ключицах виднелись мелкие язвы, похожие на те, какие лечила мне знахарка в детстве. Они появлялись всего лишь от того, что я долго не мог ходить и лежал.

— Не бери в голову, — отмахнулся Роми, отковыривая корочку большой болячки. — Когда-нибудь сам поймешь. А от Асфи, если так к ней тянет, не отказывайся.

— Да, не буду, — пробормотал я, думая о том, скрывать ли дальше тайну Роми от нее. — Только теперь она меня отгоняет. Я сглупил. И не знаю, как все исправить.

Я не знала, что твориться в его голове. Иногда смотрела на него, пытаясь представить и разобраться, но лишь сильнее путалась в самой себе. Разве можно настолько заблудиться в трех соснах? Вроде бы все ясно и просто, но так сложно одновременно.

Он забыл меня, забыл о нас, чуть изменился, но в нем все равно прослеживаются прежние черты характера. Может, именно в них я и влюбилась? Упрямый до крайности. Во всем упрямый. И до зависти целеустремленный. Просто непрошибаемый какой-то. Вот только цели у нас и в этот раз совершенно разные. Но при этом я четко определилась для самой себя, это он. Мой Кейел.