Сегодня за мной закрепили новенький «Фридрих» 1941 года выпуска, гордо украшенный головой волка с длинным красным языком – эмблемой третьей группы. Страшный черный волк напоминает мне персонаж из сказок братьев Гримм, но ко мне он не должен быть злым, теперь это мой ручной зверь. Мне везет, обычно пополнение начинает летать на всяком старье, хороший самолет надо заслужить, но Курт лично отдал приказ о передачи мне нового самолета, возможно из уважения к моему медицинскому образованию и лейтенантским погонам. Красное сердце, наравне с красным крестом является символом врачебной помощи. Интересно, что мне, доктору, выпало служить в эскадре имеющей подобный символ, пусть используемый со смыслом червового туза.

Начались тренировки на новом аэродроме. Машины постоянно взлетают и садятся. Ознакомительный полет совершаю и я. Летные данные «Фридриха» превосходят учебно-тренировочный Мессершмитт, на коем я выпускался из летной школы.

Командир Уббен доволен моей техникой пилотирования, вечером Курт приглашает меня на ужин выпить по рюмочке для более доверительного знакомства. Судя по всему, командир тоскует по родине и ему приятно пообщаться с прибывшим из Германии офицером.

За ужином Курт, а именно так разрешает называть себя командир в неформальной обстановке, интересуется моими врачебными познаниями и как я вообще согласился променять сравнительно безопасную работу полкового врача на ветреную судьбу летчика-истребителя. Я объясняю, что единственная моя цель – скорая победа германского оружия на всех фронтах и наступление долгожданного счастливого мира.

Мы много не пьем, завтра полеты. Мне положен вводный курс продолжительностью несколько недель, но я напрашиваюсь, чтобы командир сразу допустил меня к боевым вылетам. Уббен не желает нарушать инструкции, но довольный моими навыками обещает взять меня завтра на задание в качестве проверочного полета, при условии, что я не буду высовываться и проявлять лишнюю инициативу.

– Нам уже порядком надоела эта чертова война – высказался командир. мы должны были закончить ее до холодов, и что же, уже октябрь, а славяне продолжают сопротивление. После каждой победы нам кажется, что уже все, но эта страна такая большая, впереди открываются новые территории, на которых нас встречают следующие армии большевиков.

9 октября группа преступила к боевым вылетам с аэродрома Чаплинка.

Осенние ночи в степи холодные, но днем солнце еще достаточно прогревает землю, чтобы не надевать кожаную летную куртку, довольствуясь открытым мундиром, поверх которого приходится пялить спасательный жилет. Близится середина осени, и погода может испортиться в любой момент, но сегодня день ясный с редкой облачностью метрах на восемьсот. Метеоусловия простые и меня допустили к вылету, назначенному на середину дня. В 11.45 пойдем двумя звеньями расчищать дорогу бомбардировщикам, работающим по целям передовой линии южнее поселка Армянск.

Довольно уверенно взлетаю. Ведущий, словно желая проверить мою собранность, начинает правый разворот на малой высоте, стараюсь не отстать. Набираем высоту спиралью над аэродромом. Маневрирую, но опыта маловато и пристроиться к звену сразу не получается. Лезем вверх, стараясь набрать три тысячи метров. Бомбардировщики идут еще выше, это пикировщики, их три звена.

Под нами степь, идеальная для вынужденной посадки. Здесь даже не надо оборудовать взлетно-посадочную площадку, кажется, что сесть можно в любом месте этих бескрайних полей. Вот они – дикие кочевые степи. Я не историк, но вроде из таких степей выходили орды гуннов, затем – монголов идущие на Европу. Где-то здесь их могли встретить малочисленные, но подготовленные отряды наших предков – готов. История повторяется и, если верить пропаганде, теперь мы призваны остановить восточные орды большевиков, спасая европейскую цивилизацию от варваров.

Наконец показались мелкие водоемы с белесой от соли водой, прозванные «гнилым морем».

В районе Перекопа и Армянска обнаруживаем русские самолеты. Ну вот, началось! Я думал, что буду испытывать страх, но сосредоточенность не оставляет на него времени. Главное не упустить ведущего. Ему в хвост заходит русский истребитель, прозванный у нас «крысой». Я отгоняю его огнем, но не попадаю.

В результате последующих маневров на больших перегрузках судьба дает мне еще один шанс открыть личный счет, но огонь не точен, я все время промахиваюсь. Внезапно «крыса» почти взрывается перед моим носом, это подоспел ведущий. Курт показывает пример. как надо стрелять.

Рок предоставляет третью возможность атаковать русского с задней полусферы, но опять кто-то из товарищей оказывается проворнее меня.

Обороты моего двигателя неожиданно падают, хорошо, что бой закончен, иначе я превращаюсь в легкую мишень. Мессершмитты берут курс на аэродром, я стараюсь не отставать, замечаю, что не все самолеты заняли строй. Только теперь я начинаю испытывать настоящий страх – вдруг двигатель откажет и придется идти на вынужденную. Бодрюсь, подо мной земли занятые вермахтом, так что плен мне не грозит. Но все же стараюсь не терять высоту раньше времени, чтобы иметь возможность спланировать на большую дальность.

Посадка получается не такой гладкой, но самолет цел и возвращает меня «домой».

Я мало понял, что происходило в первом бою, слишком сосредотачивался на передней полусфере, на деталях, и не смог охватить всей картины воздушной схватки. Но, оставшись живым, в глубине души я рад, что никого лично не убил. Идиллию первого боевого вылета портила потеря нескольких товарищей, коих я едва знал. В Чаплинку не вернулись три пилота 77 эскадры, и был потерян один бомбардировщик. Таких утрат эскадра давно не несла. Урон, нанесенный противнику, еще больше. Только Курт Уббен записал на свой счет три истребителя, всего русские потеряли восемь машин, семь из которых сбила группа, еще один истребитель упал в районе Армянска в результате повреждений, полученных от огня бомбардировщиков или зениток, а может быть, по причине отказа авиатехники.

Пока механики занимались проверкой моего «Фридриха» я получил отличную возможность побыть на земле, освоится в части и попрактиковаться в медицине. Больных было немного, не считая нескольких человек наземного персонала простудившихся на степном ледяном ветру. Наконец, самолет починили, и следующий боевой вылет я совершил 19 октября на воздушную разведку в район Ишуньских позиций в составе звена из двух пар. Требовалось оценить глубину укреплений противника и количество эшелонов его обороны, а также наличие подходящих резервов.

Погода пока благоприятствует вылетам, видимость для воздушной разведки идеальная. Я не имел достаточной подготовки, чтобы производить разведку непосредственно, этим занималась первая пара Бф-109Ф, мы должны были прикрыть их в случае необходимости.

Достигли Ишуня, где уже велся наступательный бой за передовые позиции. Откуда ни возьмись, появляются русские истребители, их раза в два больше чем нас. В процессе боя я замечаю, что нам противостоят истребители разных типов, от «крыс» до «иванов» – длинноносых советских истребителей, то ли МиГ, то ли ЛаГГ. Уверенные в своем техническом и тактическом превосходстве мы принимаем вызов.