Оная поется тенором, или октавами юношами, коих голос еще не достиг сей степени (весьма же редко женщинами). Перебор оной весьма протяжен, глух, единозвучен и жалостен; изменяется так, как наше хорное пение, и весьма похож на служебное Кириелейсон, отправляемое в некоторых церквях Германии, или на столповое пение монахов. Несмотря на сие однообразное ведение голоса, слышны все начала четверть-тонов, и столько же должно удивляться тонкому слуху диких народов, сколько доселе удивлялись их острому зрению, хотя до сих пор путешественники сего и не замечали. При каждом отделении, здесь паузою

означенном, останавливаются певцы на несколько секунд, и нисходят особенным образом, коему можно подражать на балалайке, постепенно понижающимся тоном из последнего выдержанного тона до е: что я выразил здесь чертою:

Даже и сие свойство, что сему грубому и дикому человеку, в коем верно нет и ни малейшего признака просвещения, нравится маленькая терция. Разве сии тоны суть наилегчайшие и способнейшие для гортани. Я сего не думаю, и не знаю, откуда происходит сие явление.

Я заметил, что все песни русских матросов выходят из бемолей и склоняются к кварте так, как здесь к терции. Но оные имеют иногда переход и в дур, однако не более, как чрез два или три такта опять возвращаются к бемолю. А как сии русские песни имеют разные напевы (гармонию) и даже скорый перебор, вообще же показывают более музыкального духа и сведения, то бемольный голос оных и не делает печального и унылого впечатления. А в песнях людоедов сие-то и находится в высочайшей степени, особливо же когда они сопровождаются звуками барабанов а биением в ладоши, и слушаешь оные издали.

Есть также в них что-то ужасное, могущее довести дух до отчаянии. Кажется, что слышишь свое надгробное пение, причем сии сильные глухо-звучные удары, продолжающиеся целыми тактами, выражают наипечальнейший звон колокола при погребениях. Целую ночь, которую сии, невидимому, добросердечные люди, во угождение мне проплясали, провел я в неописанном мучении, единственно для того, чтоб узнать нечто о состоянии их музыки. Но сии дикие бывают при всем том весьма веселы и забавляются пляскою, состоящею в грубых, неловких и неправильных прыжках, причем они с распростертыми руками делают попеременно довольно скорые и медленные движения. – Я срисовал сих островитян. Они рослы, стройны и очень добросердечны, хотя и пожирают с жадностию своих неприятелей. Голова у них вся обрита, исключая виски.

Сии два клочка из волос связываются снопиками. Цветом они немного темнее европейцев. На всю кожу наводят они пятна (тутавуют) разными правильными изображениями, похожими на арабские и этрусские фигуры. Таковые же изображения видны и на их лодках, ходулях, дубинах и надгробных. Цвет пятен голубоват. Кажется, я довольно точно изобразил народную физиономию и их приемы. Таким точно образом сидели сии дикие и зевали на нас, когда мы в первый раз к ним прибыли. Ходят они совершенно нагие, а сии наведенные на кожу знаки служат им как бы одеждою. Они удивительным образом ловки во всяких телесных движениях, как то: в бегании, бросании из праща, носке тяжестей и во всяких телесных испытаниях силы. Целые дни проводят они на море и плавают без наималейшей усталости.

Примечание 1: Бегство изображено словом Тя-ма-а, что значит летающая рыба (Exocetus volitans L.), которая, как известно, подымается из волн великими стадами, для избежания своего неприятеля, бонита (Samber clamys), который однако ж выскакивает за оною более, чем на аршин из воды и часто ловит ее, так сказать, на лету.

Примечание 2: Один из приятелей моих думает о сем так. – Страсти, кажется, можно почесть основанием музыки, поколику она есть точное изображение природы. Дикий человек при всех радостных движениях обыкновенно употребляет по большей части сильнейшие средства, нежели музыку; напротив того, все печальные ощущения стесняют его и почти не оставляют ему других способов, кроме музыки. Тогда-то, будучи удручен печалью, обращается он к ее помощи, а посему песни его должны быть заунывны и единозвучны. То, что говорит Тилезиус о влечении и склонности сих народов к терции, а российских матросов к кварте, весьма сходно со сделанным мною замечанием в простонародных российских песнях, с тою токмо разностью, что сии таковым же образом склоняются и к квинте. Я часто заставлял простых русских мужиков, кои с купцами приезжали на наши ярмарки, петь песни. Оные была следующего напева:

Но тоны g и d везде занимали главное место, а находящиеся между оными были, как говорят музыканты, вскользь перебегаемы, как, например: в единообразной, выразительной, прощальной песни любовника со своей любовницей, коей напев и мелодия, поколику то можно изобразить знаками, есть следующее:

Меры длины

Морские:

миля морская – 1852 м

сажень морская, 6 футов – 1,83 м

фут – 30,5 см

Старые, вышедшие из употребления:

верстка русская – 1067 м

миля (испанская) старая – 5 573 м

миля новая – 6 687 м

миля итальянская (венецианская) 1739 м

туаз, тоаз (французский) 1,95 м

Денежные:

пиастр – 8 реалов – 750 рейсов – около 5 рублей.

Скорости:

узел – 1 миля в час – около 0,5 м/сек.

Абордаж – сближение кораблей борт к борту для рукопашного боя.

Бакштаг – снасть стоячего такелажа (см.), служащая для крепления рангоуза (см.); так же называется курс парусного судна, когда направление ветра составляет с этим курсом угол от 90 до 180°.

Бейдевинд – курс парусного судна, когда оно идет почти против ветра (угол между направлением ветра и курсам судна меньше 90°).

Бизань – парус на бизань-мачте (см.).

Бизань-мачта – задняя (ближайшая к корме) мачта на корабле.

Брамсель – прямой парус, поднимаемый над марселем (см.).

Брасы – снасти, при помощи которых ворочают реи в горизонтальной плоскости.