Все это ясные, логические меры — с учетом опыта 1918–1919 годов. Не повторять ошибок той поры! И, конечно, не допускать рас-прав, уничтожения народа. Впрочем, наша методика в Финляндии, Румынии и т. д. достаточно в этом смысле убедительна…

В Прибалтике крупные успехи Красной Армии. В Эстонии разгромлено до шести немецких дивизий… Потоплено при эвакуации противника несколько транспортов. Авиация КБФ действует весьма активно…

Квебек и Тихий океан. Принят «План удушения Японии». Союзники требуют участия СССР в последних ударах на Дальнем Востоке. Иден настаивает на необходимости новой встречи «трех»…

На Западе немцы начали оказывать (кое-где) сопротивление союзникам.

Мне кажется, что союзники пока лишь прощупывают немецкую оборону, взяв то, что им было легко взять. Главный удар — по самой Германии — еще готовится, и он, видимо, будет сочетаться с нашим ударом…

Перспективы. Скептики говорят о «картеле трех империй», о новом триумвирате: США, СССР, Англия… Известно, как происходили расколы в триумвиратах. Начальник авиации США генерал Арнольд недавно заявил: «Надеюсь, что в следующей войне мы не повторим ошибок предыдущей». Интересно, с кем готовится воевать м-р Арнольд? Кстати, в Англии намерены сохранить всеобщую воинскую повинность (!).

К вечеру собрались Крон, Азаров, Рита, С. К. и я… Ощущение тесной, сжившейся компании. Все были рады встрече в уютной мансарде С. К.

Я предложил:

— Война идет к концу. Представьте себе — вы у микрофона. Что вы ощущаете сейчас? Ваши итоги? Ваши мечты?

Пауза, молчание. Раздумья… Никто к воображаемому микрофону не подошел.

Решили пройтись по вечернему Ленинграду… Мы шли к Кировскому проспекту, что-то напевали. У трамвайной остановки, в мягкой осенней тьме, стали вальсировать. Рядом пели песню какие-то девушки… Победа — в воздухе, в дыхании людей!

Растроганное, лирическое настроение… Через день, два — на фронт. Когда-то снова увидимся?

26 сентября 1944 года.

В 11 утра с С. К. на машине — в Ораниенбаум. Опять руины… За Кировским заводом вереница разбитых трамваев 1941 года, — их, видимо, скоро отведут в парк. Везде следы ремонтно-восстановительных работ; разборка разбитых строений, руин.

Памятник Кирову уже открыт[211]…

Красивые леса, багрянец, золото, зелень… Руины за Новым Петергофом. Остановил машину у кладбища, — хочу пройти к могиле М. В. Матюшина[212]. Сосны, лютеранские железные кресты старых времен, красные столбики у могил офицеров и бойцов (1941–1944 годы). Надпись: «Мины». Но идти надо. Прошли по травке, гуськом…

Нашли могилу: вековая сосна, темный камень с алой надписью: «М. В. Матюшин»… Ограда несколько повреждена. Поправили. С. К. положила на камень ветку красной бузины…

Мир тебе, художник, в доме которого мы жили и работали в годы осады.

Едем дальше… Опять кругом все битое, ржавое, угрюмое… и осенняя краса природы.

Ораниенбаум… Пересели на поджидавший нас катер — и в Кронштадт.

С пристани — в Пубалт. Здание штаба и Пубалта перекрашено. Где нет стекол, вставлена расписанная «под окна» (черным с белыми каемками) фанера. У дверей Дома флота — афиша: «Литературный вечер. Выступают Вс. Вишневский, Вс. Азаров, Г. Мирошниченко…» Оперативно! Уже узнали о моем приезде? Ну что ж, выступлю.

Из новостей.

В доке ремонтируется взятая нами немецкая подводная лодка («U» — 520 тонн). В момент торпедирования команда обедала при открытых переборках. Ничего не успели сделать. Спасли несколько человек, в том числе и командира лодки (29 лет, бывший летчик, прошедший шестимесячные курсы подводного плавания).

Лодку поднял с семидесятиметровой глубины ЭПРОН[213]. Сейчас бывший командир и остальные работают тут же как консультанты. Командир мрачен, кусает губы. Он весь сжался, когда вытаскивали пятьдесят трупов… Их похоронили на кладбище в Кронштадте. Хоронили сами немцы.

На лодке обнаружены некоторые полезные вещи… Месяца через два лодка будет в строю.

На днях утопили у Сескара еще одну немецкую подводную лодку. Ее флаг хранится у контр-адмирала Волкова.

Ожидают операций на Даго, Эзель и Моон[214]…

Беседа с контр-адмиралом Волковым. Он вручил орден С. К. Она очень волновалась…

Условились о поездке в Таллин, на острова, в Ригу.

— Можем доставить на самолете.

— Писателю порой надо останавливаться, беседовать, смотреть…

В Кронштадте сборы — все ждут перевода в Таллин. В общем — «на балтийской улице праздник», как сказал мне член Военного совета. Я подробно рассказал ему о литературных делах, о «Знамени» и т. д. — «Да, у вас много новостей». Товарищ Смирнов рассказал мне об обстановке на Балтийском море; об организации базы на Порккала-Удд (финны докладывают адмиралу Трибуцу свои нужды и т. п.); о тралении («Залив тралили верно…»); о разгроме немецких дивизий в Эстонии.

Смирнов:

— 16 сентября германское командование дало директиву о переходе к зимней обороне, об отеплении дзотов и т. д. 19-го грянул удар Красной Армии — с неожиданных направлений. Немецкая оборона рухнула. Немцы растерянны. Сейчас ведут тысячи пленных. Ночь, лес, четверо моряков ведут тысячу немцев! Представляете?

— Вполне…

…Вечером в большом зале Дома флота сделал доклад о современной военно-политической обстановке. Аудитория — более тысячи моряков. На душе просветлело… Говорил, выходя из рамок обычной информации, — народ хочет знать больше.

После доклада прошлись по городу. Низко над горизонтом — желтая луна… Потом с небольшой группой товарищей из Пубалта отпраздновали орден С. К.

28 сентября 1944 года.

С утра — в политуправлении; читал протоколы допросов немецких моряков. Следовало бы цитировать — нет времени. Упорная, обработанная публика, из Hitleijugend; ограниченные представления о мире, о войне… «Удивлены» видом Кронштадта: порядок, хорошо одетые моряки, дети в садах и т. д. (Какую же дребедень внушали им о СССР?)

После обеда взяли катер (№ 46) и — в Ораниенбаум. Ветерок, брызги… Хорошо!

[Шофер] Смирнов с машиной уже ждал нас у пристани…

В Ленинграде. По дороге заехал в Военный порт, получил разрешение на девяносто литров бензина (для поездки в Таллин). Заказал паек на дорогу.

Ночь. Звезды. Мой удивительный город! Взбудораженность… Большие итоги — ощущение Победы. Мы едем с С. К. в Таллин, затем в