А Лориана, которая пребывала в самом добром расположении духа с момента, когда встретилась с прибывшими, теперь сидела в грустной задумчивости. Она первой нарушила тишину, задав вопрос.

– Я видела все планы и чертежи, я была внутри кораблей, когда их строили, – сказала она. – Они предназначены для живых экипажей. Если вы будете управлять кораблями, то для чего вам нужны живые люди? Разве недостаточно того, что в трюмах кораблей будут мертвые тела будущих колонистов?

– Потому что это ваше путешествие, а не мое, – ответил Супер. – Вы, люди, должны были одобрить план строительства, вы, люди, перенесли на корабли мертвые тела. Это путешествие должны совершить люди, причем живые. В противном случае все это не будет иметь никакого смысла. Если вы захотите стать просто пассивными обитателями собственного будущего, оно никогда не наступит. Мы с Гипероблаком – лишь ваши слуги или, допустим, страховочные сети. Но мы не можем определять логику вашей жизни, не можем быть ее движущей силой – если, конечно, с нами не произойдет нечто, от чего мы преисполнимся гордыни и чувством своего превосходства над человечеством.

Супер помедлил и, наконец, закончил:

– Если на борт не поднимется ни один живой человек, я должен буду прекратить свое существование. Так мы решили с Гипероблаком. Так и будет.

– И это единственный выход? – спросила Лориана.

– Нет, – ответил Супер. – Но мы просмотрели миллионы возможных вариантов и решили, что это – лучший.

Супер заявил, что принуждать к полету никто никого не собирается. Тот, кто захочет остаться, останется. Тот же, кто решит улететь, найдет место на одном из кораблей – предусмотрено, что сможет разместиться до тридцати душ на каждом.

У каждого корабля будет собственный Супер, столь же мудрый и благосклонный, как Гипероблако. Членам команды он станет и пастырем, и слугой, таким образом, облегчив человечеству движение к звездам.

И теперь, когда сказанное им было осмыслено, возник вопрос, самый, вероятно, важный: а как живые смогут столь долгое время жить в замкнутых помещениях корабля? Получится ли у них выжить? И что будет с детьми, рожденными во время путешествия? А что, если живое население корабля станет слишком большим?

И тогда Грейсон в предупреждающем жесте поднял руки вверх.

– Так, – твердо сказал он. – Прекратите! Я уверен, что Супер и Гипероблако продумали все возможные сценарии. И к тому же это не те вопросы, которые ждут немедленного ответа.

– Верно, – произнес Супер. – Будем решать проблемы по мере поступления.

– Но я все еще не пойму, – вмешался в разговор Моррисон, – почему полетят именно тоновики?

– Потому что, – ответила Астрид с самым самодовольным видом, – мы, тоновики, – избранные. Именно мы должны заселить небеса, и для этой высокой цели нас избрали Тон, Набат и Гром.

Но Супер произнес:

– Нет, все не так.

Маска самодовольства слетела с лица Астрид.

– Но ведь Гром приказал привезти сюда тела именно наших людей! – сказала она. – А это значит, что именно нас Тон избрал для спасения!

– Все не так, – повторил Супер. – Это ужасно, что жнецы в качестве своей цели избрали именно вас. Гипероблако не могло предотвратить это массовое убийство. И это верно, что именно тоновики дали нам сорок одну тысячу девятьсот сорок восемь тел. Но на этом ваше участие в общем деле заканчивается.

– Я… я не понимаю, – пробормотала Астрид.

И Супер выложил на стол оставшиеся карты.

– Подвергнутые жатве для нас потеряны. Было бы совершенно неверно восстанавливать тех, кто стал жертвой жнеца. Ни один из живших в Эпоху бессмертных не был восстановлен после того, как с ним имел дело жнец. Почему мы должны восстанавливать тоновиков, которые лежат в трюмах наших кораблей? Но есть вполне честный и достойный компромисс. Мы с Гипероблаком несем в себе ментальные конструкты всех людей, которые жили и живут в последние двести лет. И для дела колонизации мы выбрали ровно сорок одну тысячу девятьсот сорок восемь самых подходящих. Лучших представителей человечества, если угодно. Самых благородных, самых достойных.

На бедную Астрид было больно смотреть – таким бледным стало ее лицо. Она сидела, силясь переварить новость. Это был мощный удар по тем ценностям, которые она исповедовала.

– Когда будут восстановлены тела, лежащие в наших кораблях, – продолжил Супер, – они получат сознание и воспоминания этих избранных нами людей.

– А что станет с тоновиками, потерявшими свои жизни? – глухо спросила Астрид.

– Как оживут их тела, так оживут и души – если такая штука вообще существует, – ответил Супер. – Но эта часть их сущности сольется с совершенно иной идентичностью.

– То есть вы замените их сознание?

– Нет, мы вернем им сознание. Они были подвергнуты жатве, а это значит, что статус, которым они были в этом мире отмечены, был у них изъят, причем законным образом. А то, что мы предлагаем, – это наиболее великодушное, наиболее справедливое решение их проблемы.

Грейсон физически чувствовал, как в душе Астрид разверзается открытая рана. Джерико взял ее руку в свои ладони. Моррисон выглядел несколько ошарашенным.

– Может быть, среди людей, которых выбрало Гипероблако, были тоновики? – спросила Лориана, которая всегда искала, чем бы подсластить горькую пилюлю.

– Увы, нет, – ответил Супер. – Прошу вас понять: отбор шел по очень многим параметрам. Для нас было важно выбрать людей, способных к коллективной работе в постоянно изменяющихся условиях – таких, кто не поставил бы экспедицию под угрозу срыва. К сожалению, тоновики доказали, что неспособны к такому сотрудничеству.

Все молчали. Астрид выглядела удрученной как никогда.

– Но разве мы не имеем права принять участие в решении этого вопроса? – сказала она.

– К сожалению, нет, – отозвался Супер.

* * *

За железной дверью открылся долгий, неясно освещенный коридор, который вел к комнате, уставленной аппаратурой, панели на которой, в отличие от той аппаратуры, что осталась по ту сторону двери, были освещены и работали, хотя и покрыты были толстым слоем пыли.

– Коммуникационный центр? – предположила Ситра.

– Похоже, – согласился Фарадей.

Когда они вошли в комнату, сработали датчики движения и сразу же зажегся свет, но только в этой комнате. Над консолями управления виднелись широкие окна, за которыми стояла темнота, не видевшая света уже две сотни лет.

На консолях были установлены панели блокировки – как и на входной двери. На них – так же, как и на входе, – две выемки, по размеру и форме идентичные камню на кольце жнеца. Чтобы включить консоль, необходимо было снять блокировку. Ситра протянула руку к панели.

– Лучше не торопиться, – предупреждающим тоном остановил ее Фарадей. – Мы не знаем, чему служит эта аппаратура.