С избытком оправдал этот полководец доверие своих подданных к воинским своим дарованиям. Победоносно выдержал он страшную бурю, разразившуюся снова над Константинополем. Обманутые в своих упованиях овладеть оплотом христианства хитростью, мусульмане напрягли еще раз все свои силы, дабы нанести столице Византии окончательный удар. В 96 (715) Валида уже не было в живых, но брат его и преемник Сулейман если и уступал покойному в дарованиях как правитель, по характеру своему был еще надменнее. Громадные подкрепления, собранные весной 717 (99)[281], посланы были сухопутьем в лагерь Масламы, а одновременно направлен был к Босфору сильный флот. К середине августа все мусульманское войско было уже перевезено во Фракию и появилось под стенами Константинополя. Круглый год протянулась осада без перерыва, город обложен был со всех сторон. Но даже для неустрашимых, избалованных победами сирийцев предприятие оказалось чересчур громадным. Отдаленные от линии Евфрата, своего операционного базиса, значительно более, чем на сто миль, арабы вынуждены были, чтобы прикрыть свой тыл и фланги, высылать отдельные отряды в Малую Азию и Фракию; продовольствие приходилось также собирать военной реквизицией в тех же самых провинциях, что, конечно, постоянно сопровождалось, особенно у болгар на Балканском полуострове, значительными и многообразными потерями. Зимние бури и греческий огонь наносили страшный вред флоту, а непривычные холода, недостаток в жизненных припасах и неизбежные последствия их — эпидемии заставляли осаждающих переносить ужаснейшие страдания и ослабляли с каждым днем силы армии в значительной степени. К довершению всего великость опасности и мужественный пример Льва воодушевляли жителей Константинополя в высокой степени: каждый штурм был успешно ими отражаем. Маслама принужден был наконец 15 августа 713 (100) снять осаду. С превеликим торжеством встречали византийцы этот знаменательный день. Неохотно вспоминают арабы о невыносимо тяжкой неудаче своей, закончившейся трудным отступлением. С громадными потерями пришлось пробиваться через все провинции Малой Азии, дабы спасти жалкие остатки бесславием покрытого войска.

Была это уже вторая и последняя, в течение периода свыше чем семисотлетнего, попытка ислама завладеть Константинополем. Нельзя было, конечно, располагать, чтобы дети Абд-аль-Мелика примирились с такой неожиданной неудачей. Потеря Малой Азии, поведшая за собой исчезновение всех не особенно многочисленных мусульманских колоний в крае, лишь на короткий срок обусловила новые возникшие затруднения по отношению к владению Арменией. Уже с 102 г. (721) возможно было арабам снова твердо укрепиться здесь, а со вступлением на престол Хишама (105 = 724) возобновились опять набеги, и Малой Азии приходилось испытывать прежние бедствия. Невзирая, однако, на непрестанные походы Масламы, овладевшего в 108 (726) Цезареей в Каппадокии, и начавшиеся с этого времени бесконечные движения мусульман, несмотря на возникшие распри иконоборцев, подтачивавшие силы Восточной империи и давшие возможность арабским ордам глубоко врезываться в беззащитные провинции полуострова, более уже ни разу не предстояло неприятелю случая овладеть надолго значительными областями. А когда быстро наступивший упадок Омейядов по смерти Хишама (125 = 743) обнажил и эти границы, император Константин V был уже в состоянии овладеть: в 127 (745) Марашем (Германикия) в северной Сирии, в 133 (751) Малатией, хорошо охраняемой пограничной крепостью в Месопотамии, расположенной на самом Евфрате, и даже Теодозиополисом (Эрзерум), находившимся в самом центре Армении. Отсюда и из прилежащих округов греки погнали многочисленных пленных. Лишь с утверждением владычества Аббасидов удалось наконец арабам и здесь отвоевать исламу прочные границы. В тесной связи с византийской войной находились совершавшиеся на Кавказе события. Конечно, главный кряж гор оставался по-прежнему недоступным для арабов, но вся южная полоса, области абасгов, лазов и иберов уже в 717 (98) очутились временно во владении мусульман. Им приходилось также предпринимать целый ряд походов для отражения постоянно вторгавшихся в Армению полчищ турок и хазар, устремлявшихся с севера через проход Дербентский, а после поражения под Константинополем эти экспедиции стали повторяться еще чаще и упорней из-за естественного стремления обезопасить по крайней мере северные границы. И здесь также в 110–113 (728–731) сражался Маслама с переменным успехом, но особенно отличился впоследствии Мерван, сын брата Абд-аль-Мелика, Мухаммеда Ибн Мервана. Назначенный Хишамом в 114 (732) наместником Армении и Азербайджана, он совершал постоянные набеги, глубоко проникая в страну хазар. Надолго, однако, арабы не могли укрепиться на севере Кавказа, так как народцы вдоль берегов Каспийского моря защищали упорно свою независимость. Даже более значительный поход в 121 (739) не был в состоянии умиротворить их надолго, но намерение оградить прочно восточную Армению и Азербайджан от набегов северян во всяком случае осуществилось.

Если все успехи, одержанные армиями Омейядов на восточном и центральном театрах войны, ограничиваются главным образом отвоеванием снова, расширением и обеспечением областей, уже временно находившихся в подчинении при халифах Османе и Му’авии, то Запад как бы предназначен самой судьбой явить еще раз неожиданное зрелище того же самого, что свершилось некогда на Востоке при Омаре, — внезапного крушения могучего с виду, но расшатанного внутренними смутами государства, при первом ударе ставшего добычей, к немалому изумлению самих нападающих. Разрушение Вестготского царства и словно чудом происшедшее покорение Испании образуют одновременно самое выдающееся событие и завершение второго периода мусульманских завоеваний. Почти в один и тот же момент достигают арабы границ Китая и берегов Атлантического океана; блестящий период их истории тесно примыкает к начинающемуся непосредственно закату их недолговечного мирового владычества. И опять тот же самый Валид, не лишенный, пожалуй, личных достоинств, пожинает то, что посеял Абд-аль-Мелик.

Мы оставили мусульман в Африке в самый критический момент, когда за поражением и смертью чересчур отважного Укбы все последние завоевания их превратились в ничто и арабы были оттеснены к самой Барке. Лишь когда брату Абд-аль-Мелика, Абд-аль-Азизу, удалось привести в порядок дела в Египте (65 = 685), можно было предпринять нечто, дабы изгладить следы недавнего поражения. По именному повелению Абд-аль-Мелика, как передает предание, выступил в поход йеменец Зухейр ибн Кайс, приблизительно в 69 (689), направляясь к Кайрувану, находящемуся ныне в руках берберов, а также в провинцию Карфагенскую, снова занятую византийцами. Те и другие соединили свои силы для отражения нашествия мусульман; но Зухейру удалось победить врагов. Опираясь на занятый снова Кайруван, он опустошил всю страну до самого Туниса. Вдруг приходит весть, что в тылу арабов греческий флот высаживает войска в Барке. Конница, с которой поспешил военачальник, чтобы отразить опасную диверсию, не была в состоянии выдержать натиска многочисленных императорских войск. Весь отряд был изрублен тут же на месте, сам Зухейр пал в стычке, и все владения в Африке повисли на волоске, но возникшие несогласия между берберами и греками, по-видимому, помешали им воспользоваться победой. Только когда наступил «год воссоединения» (74), Абд-аль-Мелик мог располагать снова значительными военными силами для возобновления действий на западе. С большим старанием предпринятое им снаряжение новой экспедиции потребовало, однако, много времени. Зато назначенный в 77 (696) главнокомандующим, тоже йеменец, Хассан Ибн Нуман сразу очутился во главе 40-тысячного войска; сама многочисленность армии давала совершенно иное ручательство в успехе, совсем не то, которое представляли незначительные отряды его предшественников. И действительно, он быстро наводнил всю область Карфагенскую, разбил византийцев и взял город приступом. Часть жителей бежала морем в Сицилию и Испанию. Получив известие о потере столь важного пункта, заставлявшего опасаться даже за безопасность Сицилии, император Леонтий послал в Африку патрикия Иоанна со всем флотом. Греческому военачальнику удалось пробиться в гавань Карфагена и выгнать арабов из города и прилежащих местностей. Всю зиму 697/8 (78) продержались здесь греки, но к Хассану подоспел на выручку мусульманский флот, и он был в состоянии наконец разбить неприятеля на суше и на море, принудив его уйти со срамом восвояси. Затем в войсках греков, обескураженных поражением, вспыхнул бунт; они умертвили Иоанна и провозгласили своего главаря императором. Возникает новая междоусобная война, сильно поспособствовавшая успехам арабов в Малой Азии и помешавшая византийцам повторить снова диверсию в Африку. Лев Исаврийский, положим, сумел отстоять Константинополь от яростных приступов Масламы, но своей неразумной иконоборческой политикой снова нарушил только что спасенное им единство и внутренний порядок государства. Таким образом, окончательно исчезла для христианства возможность отвоевать края святого Августина. Греки нашли бы здесь, конечно, одни развалины. По приказанию Хассана, во избежание повторения последних событий стены были срыты, здания разрушены, и вскоре сыпучие пески Африки покрыли место бывшей некогда соперницы вечного Рима.