И внезапно моряки вспомнили о турмалиновых судах, о плывущем вместе с эскадрами грузе. В чревах этих судов покоились полотнища, заряженные жаром вулканов. Полотнища, вырванные у яростных огнедышащих пространств. Вместе с моряками, значит, плыла сейчас грозная и любимая Исландия. Плыла восьмиглавая Гекла, выбросившая лаву от реки Тьоурсау до самого белопенного моря. Плыли суда дивизиона «Мюватн». (Моряки называли группы турмалиновых судов по именам вулканов, отдавших этим судам свою энергию.) Был здесь и дивизион «Лейрхукр». И были суда, названные в честь широкоплечего Хердубрейда, ужасного Дюнгйи. В честь Катлы, в честь гигантской Эрайвы на южной оконечности глетчера Ватна. И когда люди об этом задумывались, им уже не хотелось плыть в Гренландию, не хотелось отдавать полотнища, впитавшие в себя их жизни и кровь, не хотелось расстилать их по чужой земле, выполняя приказы градшафтов. Хердубрейд, Катла, Гекла, Мюватн плыли вместе с ними; и моряки чувствовали ответственность за них. Никто из командиров и не догадывался, что многие из их подчиненных, которых сейчас несло на юг Восточно-Гренландское течение, вбили себе в голову, будто своей любовью они защищают турмалиновые суда. Защищают от командиров, которые будто бы намереваются их взорвать… Турмалиновые фрахтеры следовали по курсу длинным караваном, защищенные транспортными судами. Легкие ледоколы прокладывали им путь через паковый лед. Осторожно проводили их между айсбергами. Вокруг громоздких фрахтеров постоянно сновали шлюпки, спущенные со всех судов; шлюпки эти всегда находились поблизости, как рука няни. После недели такого бесцельного кружения неожиданно был отдан приказ: суда должны на полных парах подойти к Гренландии и, согласно плану, распределиться вдоль всего ее побережья, от Земли Мелвилла[74]за восьмидесятым градусом широты до мыса Фарвель[75]на шестидесятом градусе. Они должны пересечь на востоке Датский пролив[76], а на западе — море Баффина (до острова Элсмир[77]). Другой приказ гласил, что для защиты турмалиновых фрахтеров следует оставить лишь несколько судов и никто кроме них к этим фрахтерам приближаться не должен. Моряки, которые боялись затопления фрахтеров, решили, что их обманули. Но вскоре они узнали, что принятые начальством меры обусловлены совсем иными мотивами.

Спокойно плыли по воде огромные корабли с грузом вулканического жара. Но они начали обретать странных попутчиков. Вскоре после того, как Исландия осталась позади, моряки с сопровождающих и охранных судов заметили, что вокруг флота собирается множество рыб. Они отнесли это на счет особенностей фарватера. Однако уже через два-три дня люди поняли: рыб привлекают именно турмалиновые фрахтеры. Коричневые водоросли накрепко прилипали к корпусу корабля. И волны их не смывали. Если даже льдины очищали носовую часть судна, почти в то же мгновение на его тяжелом корпусе появлялся, словно притянутый магнитом или выросший из самой обшивки, новый пук водорослей. Турмалиновые фрахтеры обрастали водорослями, как человек обрастает бородой. Стоило судну замедлить ход, как оно покрывалось коричневато-зеленой мокрой щетиной, устрашающе плотной. Винты тарахтели, очищая для себя пространство; в длинном колодце гребного винта разрастались водоросли, они проникали и в темный узкий канал на днище, оплетали вращающиеся металлические валы. Морякам приходилось спускаться в ледяную воду, забираться в это углубление, с помощью крюков и ножей вытягивать наружу пестрые пучки, грозящие задушить судно. К изумлению наблюдавших за ними, они извлекали целые комья тяжелого растительного войлока. Причем состоял этот фитопланктон не из тех студенистых изящных водорослей, которые обычно качаются на волнах, так близко друг к другу, что как бы образуют луга, окрашивая море в оливково-зеленый цвет… А из спрессованных слоевищ толщиной с человеческую руку, сильно ветвящихся, с дюймовыми остро-зазубренными листочками; на слоевищах вырастали ягоды величиной с яблоко, служившие плавательными пузырями и тянувшиеся вверх, словно головы живых существ. Команды чистильщиков работали на всех фрахтерах. Матросы метлами сметали водоросли с трапов, палками сбивали их с рычагов. За турмалиновыми фрахтерами, как если бы от них исходил какой-то сигнал — звук или запах, — плыли киты. Волнообразно поднимаясь и снова уходя под воду, они сопровождали большие фрахтеры, слепо устремлялись за ними, не обращая внимания на охранные суда. Моряки видели, как киты плывут — с открытой пастью, быстро ударяя по воде хвостовыми плавниками. Сотни изогнутых, словно лезвия кос, длинных узких зубов, медвяно-желтых, стояли в громадных челюстях; вода вливалась в глотку через промежутки между зубами; потом выбрызгивалась белыми фонтанными струями сквозь носовое отверстие на черный затылок. Мельтешение блестящих темных спин, высокие фонтанные струи… Эти животные, обычно довольно робкие, будто внезапно ожесточившись, бросались в погоню за фрахтерами. Когда моряки с сопровождающих судов и шлюпок пытались охотиться на них с гарпунами, изготовленными для развлечения, киты легко уклонялись. Но если им преграждали дорогу к фрахтерам, в ярости били хвостом и атаковали шлюпки. В те дни аппаратура для передачи звуковых сигналов и радиосообщений работала на фрахтерах очень плохо. Инженеры пришли к выводу, что причина помех как-то связана с самими «вулканическими» судами. Между тем, никакого жара складированные кристаллические полотнища не излучали. Специалисты осмотрели огромные трюмы, поперек которых — во всю ширину — были натянуты полотнища. Маслянистая изолирующая оболочка нигде не пострадала. Излучались, видимо, какие-то отличные от тепла, неведомые виды энергии. По ночам вулканические корабли тускло светились, их как бы окутывала дымка тумана; время от времени лампы на них, мигнув, гасли. Тогда-то встревоженные руководители экспедиции и отдали приказ: прекратить бессмысленное кружение вокруг фрахтеров; готовиться к атаке на Гренландию.

Но вулканические корабли, с трудом пробиравшиеся сквозь ледяную пустыню, будто подпали под колдовские чары. Они вели себя так, словно сами хотели застрять во льдах. Одной ночи движения на малой скорости хватило, чтобы корабли эти оказались прикованными к морю. Плавающий вокруг планктон — содранный с кораблей, гибнущий — вдруг ожил, стал выгонять из себя новые отростки и листья. Края ледяных глыб покрылись водорослями, которые — своими длинными слоевищами, какими-то органами, похожими на пальмовые листы — дотягивались до корпусов кораблей, цеплялись за них и таким образом соединяли корабли со льдинами. Чтобы освободить фрахтеры, пришлось поджигать или взрывать скопления водорослей. Люди, которые находились на самих этих кораблях или поблизости, почему-то очень быстро утомлялись. Больше нескольких дней никто из матросов работы на турмалиновых фрахтерах не выдерживал. Ибо к концу дня ими овладевала страшная усталость, которую не снимали ни физические упражнения, ни умывание холодной водой. Люди уподоблялись курильщикам опиума: любая работа им давалась с трудом. Даже изменить выражение лица было трудно. Лицо, застывшее как маска, становилось первым симптомом этого странного состояния. В душе же люди с такими лицами чувствовали сладкое умиление; им часто казалось, будто они смотрят на небо (сквозь двери, переборки и палубы), будто видят ландшафты с летящими кувырком деревьями, с медленно движущимися тучами, которые роняют теплые капли на грудь смотрящего, на его губы; и они эти капли слизывали, глотали. Ими овладевало сильное — а вскоре и неодолимое — любовное чувство. Мужчины дрожали от возбуждения, женщин просто трясло, ходили те и другие спотыкаясь и очень медленно. Каждой клеточкой тела они ощущали блаженство, каждый жест вызывал у них головокружение и тошноту. Они обнимались; но даже соединив свои тела и потом разделившись, оставались неудовлетворенными. И тогда начинали целовать-ласкать бухты канатов, терлись о ступени или дотрагивались до них, прижимались к ним всем телом. Через борт свисали могучие слоевища водорослей; люди подтягивали их к себе, потому что и к ним испытывали влечение. Блаженное хныканье, беспомощные вздохи, испуганные стоны тех, кого ничем нельзя успокоить… Потом они, засмеявшись, отпускали друг друга или неодушевленный предмет, в полузабытьи выполняли порученную им работу. Но изо рта текла слюна, в голове все мягко кружилось — и головы безвольно откидывались. Чтобы продолжить плавание среди льдов, пришлось уже к концу второго дня в буквальном смысле отрывать этих ненормальных от борта. Всех, без кого могли обойтись, с вулканических судов удалили. Эскадры на полных парах поплыли через океан к местам своего назначения.