Генриха III. Немецкие папы приносили с собой на римский престол иные представления о власти и порядке. Когда Генрих III умер, его папа Виктор II (1055–1057), преемник Льва IX, выдвинул в городе национальную партию. Эта партия, поддерживаемая немецкими папами, принесла счастье курии. При Николае II (1059–1061) выбор папы был поручен не всему клиру, а коллегии кардиналов, желавших напомнить собой эимский сенат. Целью было устранить беспорядок и ослабить немецкое влияние. Кому неизвестно, что этим благодетельным актом папство обязано Гильдебранду.

Статут о конклаве. Этот весьма важный декрет, называемый «Statutum Nicolai II рарае de electione рарае»[167], заключался буквально в следующем: «Властью, полученной нами от наших предшественников и от других святых отцов, определяем и постановляем, чтобы, по смерти первосвятителя римско-католической церкви, сначала кардиналы приступали к соглашению относительно нового избрания, тщательно наперед обсудив дело, с соблюдением должной чести и уважения (tarnen dеbitо honore et reverentia) к возлюбленнейшему сыну нашему Генриху (IV), нынешнему королю и будущему, по воле Божией, императору, на что уже через его посла, канцлера Лангобардии, мы дали согласие, — а также с соблюдением уважения к его преемникам, которые получили бы этот сан от апостольского престола. Приняв предосторожность, чтобы недуг купли не вторгся каким-либо образом, благочестивые мужи (т. е. кардиналы), со светлейшим сыном нашим королем Генрихом, должны избрать, а остальные признать нового первосвятителя. Избрать же его должны из недр этой салкой церкви, если найдется достойный, а если не найдется в ней, то из другой»[168]. Этот документ (изданный в апреле 1059 г.) привел хаос в порядок; им папство было спасено извне. Но еще более важную услугу мог оказать тот, кто спасет папство внутри него самого.

Здесь главнейший труд заключался в том, что духовенство надо было вернуть к апостольским временам от той гнилой и испорченной жизни, в какую оно было тогда погружено. Главные пороки заключались в симонии и в брачной жизни духовенства, что давало возможность передавать кафедры наследственно. Вот против этих двух зол направлена была деятельность немецких пап, издавна руководимая указаниями энергичного кардинала Петра Дамиани, столь много послужившего до глубокой старости римской церкви в своей монашеской келье, а еще более гением канцлера курии, близкого друга нескольких пап, монаха Гильдебранда.

Петр Дамиани. Насколько Рим одичал и погряз в грубой чувственности и злобе, доказывает, в числе прочего, бывший там в 896 г. оригинальный собор, который вызвал на суд умершего перед тем за несколько месяцев папу Формозу. Стефан VI вырыл из земли полуистлевшее тело покойного, предъявил ему обвинительные пункты, отсек три пальца на руке и потом бросил труп в Тибр. Когда папство было так опозорено, везде, а особенно в Германии, светские владетели захватили в свои руки право инвеституры и продавали духовные места за деньги. Духовенство, зараженное симонизмом, страдало болезнями светского испорченного общества. Честолюбие прелатов, их непомерная роскошь и гордость, вследствие огромных богатств, их развращенная грубость нравов, их злоупотребления в раздаче церковных приходов, их жадность, доходившая до того, что они захватывали доходы нескольких епископских кафедр, — все это неопровержимо подтверждается упреками, вполне заслуженно сыпавшимися на них. Епископы совершенно втягивались в чувственно-разгульный быт баронов; они ничем и не отличались от последних. Отслужив обедню, епископ в шпорах и с кинжалом за поясом скакал прямо из церкви на соколиную охоту, а затем, после сытной и пьяной трапезы, отдыхал в обществе распутных женщин. Детей от наложниц епископы определяли потом по наследству в разные приходы и обогащали церковным добром[169]. С падением духовенства исчезала единственная моральная сила в общественной жизни. Прежде чем оспаривать у императоров светскую власть, духовенству следовало укрепиться внутри, поднять свое духовное нравственное обаяние, для чего необходимо было восстановить в церкви суровую и строгую дисциплину. Помощь папству в таком трудном деле была современно оказана монашеством, окрепшим в преобразовательной системе, вышедшей из Клюньи.

Зрелище глубокого унижения и нравственной порчи тогдашнего духовного и светского общества должно было сильно поразить душу настоятеля одного из клюнийских монастырей Петра Дамиани. Он неустанно писал проповеди и послания к различным лицам из всех слоев общества. Он вел переписку со многими первосвященниками, язвил антипап, воодушевлял, ободрял и наставлял епископов, монахов, аббатов и светских владетельных лиц, вразумлял и поучал различные паствы, разъяснял догматы, выставлял на вид все бедствия церкви, старался всем внушить твердость духа, склонить к строгому благочинию. Письма Дамиани воспламеняли мистическим пылом самую глубину сердец, это был повелительный голос одного из тех отшельников, которые, подобно ветхозаветным пророкам, призывали к покаянию и, истязая свою плоть, первые подавали пример непорочной жизни и самого строгого воздержания. УДамиани нет еще идеи преобладания духовной власти над светской, которую развил и осуществил его ученик Гильдебранд. Дамиани признает за обеими властями одинаковые права; он защищает их гармоническое сочетание, а не взаимную подчиненность. Как не должно быть двух государей в светской монархии, так не может быть и двух равных властителей в церкви[170]. Определяя таким образом взаимные отношения светской и духовной власти, Петр Дамиани нападает главным образом на продажных прелатов, на симонию, подрывающую в корень нравственность духовенства. Он издевается над этими князьями (principes) церкви, щедро награждая их названиями льстецов, шутов, рабов и проч. Он осмеивает этих за деньги покупающих сан священства прелатов, издеваясь над ними в саркастических песнях. Раньше Гильдебранда из своей кельи он дает указания прелатам и влиятельным лицам, создавая план новой церковной реформы. Она развита в его великолепных письмах. Вот поучение одному епископу с идеями совершенно новыми:

Послания Дамиани

О прощении обид. «У некоторых возникает вопрос, должны ли церковные правители мстить за насилия, подобно светским людям. Они обыкновенно, как только им нанесено какое-нибудь оскорбление, сейчас же объявляют войну, снаряжают вооруженные отряды и стараются отомстить врагам в гораздо большей степени, чем сами потерпели. Мне кажутся явной несообразностью, с первого же взгляда, попытки священнослужителей стремиться к тому, что свойственно грубой толпе; в этом случае они наделе будут совершать то, что порицают на словах. Что может больше всего противоречить христианскому закону, как не чувство мести, как не отплачивание обид? Где же, я спрашиваю, последование Св. Писанию? Исполняются ли этим слова Господа? Если нам заповедано не отнимать похищенного у нас, то как же возможно наносить раны из