Мерик кинул внимательный взгляд туда, где небо смыкалось с землей, и заметил, что лесная зелень сменяется чернотой. Столб дыма, поднимающийся к небесам, выделялся даже на фоне сумерек. Элв’ины не способны услышать древесную песнь, но горе и боль изуродованной земли стоном отзывались в ушах Мерика.

На миг возникло стойкое желание призвать к себе на службу магию ветра, отнять корабль у кузена и умчаться прочь. Войти в эти истерзанные земли, спуститься в чудовищную яму — верная смерть. Но вместо этого Мерик еще крепче обнял Ни’лан.

Невидимая за горизонтом гроза ревела в его ушах, билась в грудь, эхом отдавалась в костях. Элв’ин притягивал скапливающуюся здесь пульсирующую магию, будто железный шпиль молнию.

Должно быть, Ни’лан ощущала то же самое. Она подняла голову и посмотрела на восток. Ряды зеленых холмов сменились обугленным лесом, которому, казалось, не будет конца.

— Это гибель мира.

Эр’рил не хотел пускать Элену на верхнюю палубу, но, увидев сталь в ее глазах, понял — ничего не получится. Теперь же, глядя на ее искаженное лицо, озаренное светом луны, он жалел, что не приковал ее в каюте цепями.

Девушка стояла, опираясь на релинг, и ошеломленно разглядывала выжженную пустыню, которая некогда была ее родным домом. Яблони, лишенные ветвей и листьев, превратились в опаленные огнем копья, устремленные в небо. В воздухе висели дымный смрад и пепел.

В опустившейся ночи покореженные холмы рдели жаром скрытых углей. Пожарища все еще тлели, напоминая Эр’рилу пожары торфяников в Северных Пустошах. Тогда путешественникам приходилось быть очень осторожными, пересекая их. Один неверный шаг мог привести к гибели в огне. Но здешние края, подозревал стандиец, несравненно опаснее. Никто не знал, что за ужасная магия таится под курящимися холмами.

Из предосторожности «Фея ветра» держалась поодаль от опустошенной долины. Ниже, в зеленых все еще лесах, собирались силы огров, обустраивая стоянку для короткой ночевки. Армия си’лура уже расположилась лагерем — кто-то остался в облике крылатых созданий, кто-то перешел в более привычный для себя звериный: медведя, волка, дикого кота, а то и смеси всех перечисленных.

Над долиной тяжко нависала яркая луна. Наступало время летнего солнцестояния, когда мир, ступивший на тонкую жердь, будет балансировать между жизнью и смертью.

Словно боевые барабаны, грохотал гром. С далекого побережья подступала гроза. По словам Мерика, первые капли прольются на исходе ночи, а утром буря вцепится в них по-настоящему. Не слишком удачная погода для атаки, но ливень будет мешать и врагам. Раскаты грома и молнии, возможно, помогут им подобраться к яме незамеченными, обойдясь без столкновения с ордами Темного Властелина.

Эр’рил нахмурился. Главное, что его беспокоило во время долгой дороги и здесь, перед изуродованными землями, так это то, что они до сих пор не встретились с врагами.

Опытный воин не был столь наивен, чтобы верить, будто зло, поселившееся в бездонной яме, не знает об их приближении. Тогда почему их не теребят наскоками, боковыми ударами, не пытаются утомить до начала главной битвы? Неужели окопавшиеся здесь силы настолько уверены в своей непобедимости? И это бесило Эр’рила больше, чем если бы им навязали борьбу за каждый шаг.

В безжизненной местности яма казалась самой пустотой, отороченной по краям дымами и темным туманом. Но в ее сердце пылало пламя преисподней, вздымаясь и опадая, будто гигантские кузнечные мехи. Зрелище это внушало ужас и ослабляло силу духа.

Все потихоньку разошлись по каютам. План боевых действий на следующий день обговорили, охранников и наблюдателей на случай нападения врага ночью выставили. После длительного перехода всем хотелось отдохнуть хотя бы с небольшими удобствами. Некоторые считали, что самое время помолиться, другие — весело провести ночь в обществе друзей, а кое-кто предпочитал уединенные размышления. На рассвете зазвучат боевые трубы, и начнется битва за последние врата Вейра.

Эр’рил стоял рядом с Эленой. Джоак замер у другого ее плеча. Он казался не меньше сестры потрясенным судьбой, которая была уготована их долине. Хотя смерть Грэшима омолодила брата ведьмы, он тяжело опирался на посох, будто груз на сердце притягивал его к земле.

С небес постепенно исчезали звезды, прячась за облаками, за которыми скрывалась наступающая гроза. На краях туч плясали вспышки крошечных молний. Скоро облака затянут луну, и опустошенная долина погрузится во мрак, который скроет ее от взглядов наблюдателей. Понимая, что Элена погружается в бездну отчаяния, столь же глубокую, как и ямина, изуродовавшая ее родной дом, стандиец желал, чтобы буря началась как можно быстрее, скрыв ужасающее зрелище.

— Похолодало, — Джоак переступил с ноги на ногу и плотнее закутался в плащ. — Может, стоит спуститься?

Он кинул взгляд на Эр’рила поверх головы Элены, кивком показывая, что намерен ему помочь, а потом повел сестру прочь от борта. Она шагала, будто деревянная кукла.

Порыв ветра, резкий и холодный, бросил на щеку стандийца первые капли дождя. Воин взял Элену под руку, пробормотав:

— Нужно отдохнуть, пока есть такая возможность.

Вдвоем они подвели ее к палубному люку. Джоак открыл его и жестом пригласил спутников пройти вперед, прошептав на ухо проходившему мимо Эр’рилу:

— Береги мою сестру.

— Из последних сил, — коротко ответил стандиец, задыхаясь от волнения.

Джоак остался на палубе.

— Я хочу поговорить с Тол’чаком и удостовериться, что все кланы огров уже подтянулись, а потом отправлюсь спать, — сказал он.

Эр’рил отвел Элену в их каюту. Девушка все еще не могла произнести ни слова, напомнив воину равнин ту маленькую девочку, которую он некогда спасал в этих самых землях. Такую же молчаливую и замученную.

Внутри в небольшой жаровне светились угли. Они почти мгновенно согрели вошедших. Эр’рил усадил Элену на кровать, наклонился и начал ее разувать.

— Я сама справлюсь, — неожиданно сказала она, сбрасывая тесный сапог.

Голос ее не так дрожал, как можно было ожидать. Какое-то время девушка боролась со вторым сапогом, пока не швырнула его в угол к брату-близнецу. Потом горько вздохнула.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Эр’рил, все еще стоя на коленях.

Элена медленно кивнула, но ее нижняя губа дрожала.

Он все прочел по ее лицу и не стал настаивать на ответе. Поднялся и разулся сам.

— Надо вздремнуть хотя бы чуть-чуть. Пока есть время.

Девушка сняла курточку из телячьей кожи, пока стандиец выбирался из плаща. Так же неторопливо они разделись до рубах. Элена развязала пояс, позволив подолу упасть до середины бедра.

Эр’рил отбросил с постели меха и тяжелое шерстяное покрывало. Обернулся, чтобы пропустить Элену первой на кровать, но увидел, что она смотрит на него. Не успел он раскрыть рот, как она мягко толкнула его на постель. Девушка сунула руки ему под рубашку — теплые по сравнению с его все еще холодной кожей. Провела пальцами по груди, одновременно стягивая с него рубаху.