– Говоря вкратце, полтора года назад Берти поймал одну изсудомоек, местную крестьянку, на воровстве. Она пыталась стащить деньги из егобумажника и передать братьям, ожидавшим в лесу за домом. Берти и его мать ужерешили избавиться от меня, но не знали, где найти для этого людей. Вместо тогочтобы отдать судомойку в руки властей, Берти заставил ее подписать признание,заплатил братьям, и те устроили засаду. Однако ты разрушила их планы,неожиданно придя мне на помощь. Один из братьев, тот, которого я ранил,умудрился подползти к лошади и сбежать, пока мы ехали в гостиницу.

Берти снова попытался расправиться со мной, но на этот разнаемники взяли его деньги и вместо того, чтобы убить жертву, удвоили добычу,продав меня вербовщикам.

Как заметила моя тетка, весьма трудно задешево нанятькомпетентных людей!

Когда неделю назад я воскрес из мертвых, Берти напомнилсудомойке о том, что у него все еще хранится ее исповедь, и заставил уцелевшегобратца стрелять в меня в ту ночь, когда ты спала в комнате гувернантки.

Александра в изумлении уставилась на мужа:

– Вы не сказали мне, что в вас стреляли.

– Не видел причины зря тебя тревожить, – пробормоталДжордан, но тут же покачал головой и неохотно признался:

– Это не совсем правда. В глубине души я подозревал, что этоты пыталась покончить со мной, – стрелявший был почти такого же телосложения.Кроме того, только утром того дня ты объявила, что сделаешь все на свете, лишьбы освободиться от этого брака.

Александра прикусила губу и отвернулась, но Джордан успелувидеть в ее глазах боль и осуждение. Сунув руки в карманы, он продолжал:

– Три дня назад лакей по имени Нордстром умер, выпивпортвейна, налитого в графин, который мы брали на пикник… того портвейна, чтоты несколько раз уговаривала меня попробовать.

Глядя в ее глаза, он бросил резко, не щадя себя:

– Фокс не помощник управляющего, он детектив, люди которогобыли расставлены по всему Хоторну. Именно Фокс расследовал несчастный случай сНордстромом и посчитал, что ты единственная, кто мог отравить вино.

– Я? – тихо охнула Александра – Как ты мог подумать такое?

– Свидетельницей Фокса была судомойка, которая время отвремени нанималась сюда на поденную работу. Ее звали Джин. Это она подбросилаяд по приказу Берти. Ты уже знаешь, что случилось потом.

Александра болезненно поморщилась:

– Значит, мысленно вы осудили и обвинили меня в попыткахубить вас, руководствуясь столь шаткими подозрениями? Потому что яприблизительно того же роста, что и убийца, стрелявший в вас на Брук-стрит, ипотому что судомойка заявила, будто только я могла подсыпать яд в графин?

Джордан невольно сжался, однако нашел в себе силыдоговорить:

– Я поверил свидетельствам еще и потому, что Олсен, один излюдей Фокса, дважды сопровождал тебя в имение Тони. Я знаю, что вы виделисьтайком, и это, вместе с остальным, делало доказательства почти неопровержимыми.

– Понимаю, – глухо обронила Александра. Но она совсем ничегоне понимала, и Джордан это видел. Или, наоборот, слишком хорошо поняла. И вневсякого сомнения, убедилась, что он не сдержал обещания верить ей и постоянноотвергал ее любовь. Кроме того, Александра дважды рисковала жизнью ради него, аон вознаградил ее пренебрежением и бесчеловечной жестокостью.

Джордан смотрел в ее прекрасное бледное лицо, хорошосознавая, что заслужил ее ненависть и презрение. Теперь, ясно увидев глубинусобственной глупости и бессердечия, он ожидал, что она навсегда изгонит его изсвоей жизни.

Однако Александра продолжала молчать, и Джордан почувствовалсебя обязанным сказать за нее все, что она должна была объяснить ему.

– Мое поведение по отношению к тебе было непростительным, –сухо начал он, и звук его голоса наполнил Алекс тоскливым предчувствием. – Иестественно, трудно ожидать, что после этого ты захочешь остаться моей женой.Когда ты достаточно поправишься, чтобы уехать, я дам тебе чек на полмиллионафунтов. И если понадобится… – Он остановился и откашлялся, словно не могговорить. – Если тебе понадобится больше, только скажи. Все, что принадлежитмне, навсегда остается твоим.

Александра слушала эту речь со смесью нежности, гнева иневерия. И уже хотела ответить, когда Джордан снова откашлялся и добавил:

– Я должен еще кое-что сказать. Перед нашим отъездом изЛондона Филберт поведал о том, что ты перенесла, считая меня мертвым, и кактерзалась, когда приехала в столицу. Все общество над тобой смеялось, и лишьТони развеял в прах твои иллюзии. Большая часть того, что ты слышала обо мне, –правда. Однако мне хотелось бы, чтобы ты знала: я не спал с Элиз Грандо в туночь, когда приходил к ней в дом.

Джордан замолчал и вгляделся в лицо жены, словнобессознательно запоминая каждую черточку, чтобы всегда иметь перед глазами ееобраз в продолжение последующих бесконечно пустых, простиравшихся перед ним,словно пустыня, лет. Он молча смотрел на нее, понимая, что перед ним воплощениевсех надежд и грез, так долго хранимых в сердце. Александра – сама доброта,нежность и доверие. И любовь. Цветы, растущие на склонах холмов, и смех,доносящийся с лугов.

Вынуждая себя сказать все, что намеревался, и затемисчезнуть из ее жизни навсегда, Джордан глубоко вздохнул и неверным голосомпробормотал:

– Филберт также рассказал о твоем отце и о том, чтослучилось после его смерти. Я не могу излечить нанесенную им рану, но хочу датьтебе это… Он протянул руку, и Александра увидела длинный плоский бархатныйфутляр. Она взяла его и дрожащими пальцами открыла защелку.

На белом атласе лежал самый большой рубин из всех, которыеона когда-либо видела, прикрепленный к тонкой золотой цепочке и ограненный вформе сердца. Рядом, в небольшом углублении, лежало еще одно сердечко, на этотраз изумрудное, в бриллиантовой оправе. Около него переливалась сотнями огнейогромная бриллиантовая слеза.

Сжав губы, чтобы Джордан не заметил, как они дрожат,Александра подняла глаза.

– Наверное… – прошептала она, силясь улыбнуться, – я наденурубин в день Королевских скачек, когда придется повязать свою ленту тебе нарукав…

Джордан, вскрикнув, схватил ее в объятия.

– Ну а теперь, когда ты высказал все это, – произнесла онамного позже, когда он наконец оторвался от ее губ и поднял голову, – не можешьли выговорить еще всего три слова: «я тебя люблю»? Знаешь, я так ждала, чтоуслышу их, с тех пор как ты начал, и…

– Я люблю тебя, – неистово выдохнул он.