Девушка написала ей шутливую записку: «Кажется, тут много, но тебе придется расходовать припасы продуманно. Помни: главное – самодисциплина!»

Она снова заперла дверь.

В тут ночь девушка улетела в Сидней. Это было до закрытия границ, тогда еще можно было перемещаться по стране со своим новым парнем-ирландцем и не думать о таких вещах.

Она не рассчитывала, что проведет в отъезде столько времени. Она была занята! Жизнью! Отношения не сложились, но она познакомилась с новыми людьми, повидалась со старыми друзьями и знакомыми. Закончила кое-какие дела. Пару раз на нее неожиданно сыпались кучи денег. Она даже немного занималась благотворительностью. Она «дотянулась», как говорят американцы, до своего знаменитого и успешного брата, и он отнесся к ней по-доброму. Они договорились, что снова свидятся, когда этот обезумевший мир вернется в норму. Он сказал, что больше не хочет видеть ни одного из их психованных гребаных родителей, и она его поняла. Она тоже не хотела, правда, но она преданная дочь, как ее мать была преданной матерью.

Ключ висел у нее на шее на цепочке. Казалось важным, даже крайне существенным держать его при себе. Это демонстрировало любовь.

– Возвращаетесь домой? – спросил ее мускулистый сосед по ряду, когда самолет начал двигаться к взлетной полосе. В это время люди повсюду возвращались домой. Поверх маски соседа смотрели собачьи глаза.

Стюардесса показывала, что нужно делать, если с потолка выпадет кислородная маска. Сперва снимите защитную маску. Вирус больше не будет вашей главной заботой!

– Еду навестить мать, – сказала девушка.

Есть много способов, которые сообразительный пожилой гражданин мог, должен был, обязан и, вероятно, использовал бы, чтобы освободиться из запертой спальни. Вышибить дверь. Стучать в окно. Позвать соседей. Кричать соседям – спальня находилась на втором этаже и выходила окнами на кирпичную стену, но все равно дозваться кого-нибудь можно. Ребенок мог пялиться на окно, сделанное из толстого стекла и прочно закупоренное слоями старой непроницаемой краски, и не видеть способа, как открыть его, но взрослый найдет разумное решение. «Если бы я была взрослой, то смогла бы выбраться отсюда» – вот что в детстве думала девушка. Она жаждала быть взрослой, с деньгами, едой, а также с силами и средствами, но была ребенком, просто ребенком, мечтавшим о бобовом ростке, по которому можно выбраться из этой комнаты и залезть на небо. Ей не нужно было золото великана. Ей хотелось слопать его обед.

Она до сих пор чувствовала себя маленькой, пойманной в ловушку и мятущейся, не важно, какие действия предпринимались ею в попытках унять боль, все более отчаянных. Воспоминания не стирались из ее памяти, как у других людей, и она смирилась с этим, но не понимала, почему боль усиливалась по мере того, как она взрослела и все сильнее отдалялась от тех времен.

– Я тоже, – сказал ее сосед. – Ваша мать живет одна?

– Да, – ответила девушка, понимая, что он имел в виду, но подумала: «Мы все одиноки». Даже когда окружены людьми или лежим в постели с любимым человеком.

Какой-нибудь дружелюбный сосед по дому, вероятно, мог заглянуть к ее матери, чтобы проверить, как она, по прошествии одной, двух или трех недель, хотя если вы рассчитываете на внимание дружелюбных соседей, то вам самим нужно быть такими.

Так что это маловероятно.

Или, может быть, ее мать сейчас лежит в постели и спокойно разворачивает свой последний вкуснейший протеиновый батончик, делая глоток воды из последней бутылки, плавая по бесконечной ряби моря телевизионных волн ровно так же, как делала раньше ее испорченная дочь, когда, ускользая от жестоких спазмов голода, погружалась в другие реальности жизни незнакомых людей.

Может быть, ее мать создала комедийную версию самой себя.

Девушка представила улыбающегося клона своей матери – она вытирает руки о передник и прижимает к себе заблудшую дочь: «Утром я встала и от души посмеялась! Ты заперла меня, маленькая негодница!»

Вероятно, в доме будет пахнуть сладкой выпечкой и любовью.

Но может быть, и нет.

– Мы с мамой собираемся вместе изолироваться, – сказал парень с соседнего кресла. – У нее аутоиммунное заболевание, так что ей нужно быть осторожнее. Это страшно.

– Да, – отозвалась девушка. – Очень страшно. – Она потрогала висевший на шее ключ. – Мы сейчас должны держать своих родителей взаперти.

Сумасшедший хохот родился у нее в груди и застрял между ртом и маской. Ткань на вдохе пристала к губам, на выдохе отлепилась, и девушка представила, что на голову ей надели и плотно завязали вокруг шеи полиэтиленовый пакет. Парень-сосед ничего не заметил. Он совсем не знал эту девушку, сидевшую рядом и разделявшую с ним ответственность пассажиров из двенадцатого ряда. Маски – это так здорово! Так полезно, дает такую защиту! Никто не представляет, что под ними творится. Она могла быть кем угодно по своему выбору, любым человеком, который был ему сейчас нужен.

В динамиках затрещал голос пилота:

– Экипажу приготовиться к взлету.

Девушка туже затянула ремень безопасности, как делают нервные пассажиры, и почувствовала, что парень это заметил, что он тревожится за нее, как тревожатся милые, хорошо воспитанные юноши за хрупких, испуганных девушек. Он нуждался в хрупкости. Она даст ему хрупкость. Одета неправильно – образ скромной девушки из соседнего дома подошел бы лучше, – но все дело в том, как себя подать.

Загудели моторы. Момент перед отрывом от земли всегда кажется невероятным. Противоречащим законам природы. Но постоянно происходят вещи, которые с виду противоречат законам природы.

Самолет поднялся в воздух.

Девушка посмотрела вниз, на лоскутное одеяло пригородной местности: крошечные домики с задними двориками и плавательными бассейнами, машинки размером со спичечный коробок едут по петляющим улочкам мимо спортивных площадок и теннисных кортов.

Отсюда, с высоты облаков, жизнь казалась такой мирной и управляемой. Запрыгивай в свою спичечную коробку на колесиках и поезжай в этот милый маленький городок, чтобы заработать себе на жизнь! Заходи в эти симпатичные магазинчики и покупай продукты на обед! Люби и корми своих детей! Стремись к исполнению своих желаний и плати налоги! Почему одним людям до невозможности трудно делать такие простые вещи, а другим легко?

Ее сосед по креслу описывал свою мать:

– Она домоседка. Не особенно активная.

– Моя мать другая, – сказала девушка.

Она увидела женщину, очень похожую на себя. Женщина наполняла ванну и проверяла температуру воды, бултыхая в ней рукой, чтобы перемешать и получить желаемую. Увидела, как та поздно вечером стоит у двери в ее спальню с дополнительным одеялом, потому что вдруг стало прохладно. Увидела, как она снимает платье с вешалки просто потому, что это подходящий ей цвет, а потом хлопает в ладоши от удовольствия при ее появлении из примерочной. Девушка увидела женщину, которая яростно ругает ее за плохое поведение, но затем, оставив прошлое позади, двигается дальше, как будто даже самые ужасные поступки можно простить.