Джой спала на узкой постели, крепко и без сновидений. В домике не было зеркал, и, не видя ни своего лица, ни мужа, ни детей, она чувствовала себя странно, словно снова стала Джой Беккер, и бо́льшая часть жизни у нее не за плечами, а еще впереди.

По вечерам раз в два дня кто-то доставлял к их порогу корзину с едой – простой и свежей: фрукты и яйца, хлеб и овощи, совсем немного мяса. Все было продумано, чтобы богатые постояльцы получили опыт сельской жизни, вернулись «назад к корням», так сказать, но понимание, что все это кем-то продумано, не портило общего впечатления.

Они с Саванной совершали долгие прогулки поодиночке, иногда вдвоем. Они читали по несколько часов в день. В домике на полке стояло много старых книг в мягких обложках, изданных после 1970 года. Время замедлилось и смягчилось, как долгое жаркое лето в детстве.

Джой заметила, что Саванна как будто выбрала для себя одну личность и не меняла ее. Это была молодая, тихая и вдумчивая девушка. Все вычурные обороты исчезли из ее речи. Иногда они рассказывали друг другу истории из детства – только веселые и с хорошим концом. Саванна вспоминала время, когда они с Гарри были братом и сестрой, до тенниса, до балета, до развода родителей, когда вечер в крепости, сооруженной из покрывал и диванных подушек, мог тянуться и тянуться, как каникулы. Джой говорила о своих бабушке и дедушке. Однажды она сказала Саванне, что бабушка называла ее нижнее белье невыразимым, и Саванна долго и без удержу хохотала.

Бывали дни, когда они с Саванной обменивались всего несколькими словами.

Джой любила тишину. Она понимала, что у нее не хватило бы характера справиться с этим самостоятельно – она не продержалась бы, – но с ней была Саванна – полунезнакомка-полуподруга, и это был прекрасный компромисс.

Впервые за несколько десятков лет Джой остановилась.

Она думала, что остановится, когда они со Стэном отошли от дел, но этого не произошло. Безнадежный бег к какой-то туманной и недостижимой цели продолжился.

Она заметила, что чем меньше думает, тем чаще находит простые и верные ответы прямо у себя перед глазами.

Например, мечту о карьере в профессиональном теннисе она отбросила абсолютно осознанно. Никто не смог бы убедить ее в обратном, даже если бы она отыскала способ вернуться назад во времени, хлопнула бы саму себя по плечу и сказала: «Он всего лишь парень».

Он никогда не был всего лишь парнем. Он был Стэном. Она хотела его и хотела иметь от него детей. Она считала, что Стэн не сможет вынести успеха своей жены. Может быть, напрасно, потому что это было до того, как Стэн начал тренировать. Она не знала, каким он станет и какое удовольствие будет получать от успехов своих учеников. Она была девушкой своего времени и девушкой, отец которой ушел и не вернулся. Она верила, что мужские эго хрупки, как яйца. И считала необходимым делать все возможное, лишь бы муж вернулся домой.

Она сделала правильный выбор для девушки, какой была тогда.

Когда-нибудь у Джой появится внучка, которая займется теннисом, – все ее внуки возьмут в руки ракетки, иначе и быть не могло, – и этой драгоценной девочке из будущего в голову не придет бросить мечту о профессиональном теннисе или что угодно другое ради парня.

Да и Джой ей не позволит.

Как-то раз утром, пока Саванна еще спала, Джой сидела на веранде, пила чай и наблюдала за восходом солнца – это было то же самое солнце, но двигалось оно намного медленнее и элегантнее, чем дома. Джой подумала: «Я отослала Гарри не только ради детей, я отослала его потому, что злилась на Стэна за его уходы из дому, злилась, потому что устала и чувствовала себя ответственной за все: от наркоторговли Троя до головных болей Бруки, от сегодняшнего обеда до завтрашней стирки». Это был тайный мелочный брачный подсчет очков, в чем она никогда не признается Стэну. Если он когда-нибудь простит ее, то должен верить, что ее мотивы были чисты, но, признавшись во всем самой себе, Джой испытала облегчение.

Разумеется, мудрая внучка Джой будет знать, как получить желаемое, не предпринимая особых усилий.

– Почему ты уехала с ней? Неужели не было кого-то другого? – спросили ее родные. – После того, что она тебе сделала? Как ты могла простить ее?

– Просто она позвонила в подходящий момент, – ответила Джой.

Это правда, но верно и другое: Джой нравилось не только, как Саванна готовит, общество этой девушки тоже было ей приятно. И пусть намерения Саванны не были чисты, когда она постучалась в их дверь, но поступала она в основном по-доброму, за исключением, разумеется, шантажа бедолаги Троя, но когда Джой положила это на одну чашу весов, а на другую легло детство Саванны и то, с какой бездумной жестокостью сама она и ее дети обошлись в тот день с ребенком, нуждавшимся в помощи, то обнаружила, что способна простить, если не забыть.

– С возрастом прощать становится легче, – объяснила Джой, исполненная мудрости и милосердия, но ее дети только рассмеялись и с готовностью перечислили людей, которых Джой так и не простила, хотя прошли десятки лет после вызвавших ее обиду событий, – к примеру, они назвали одного не проявившего внимания к ее мнению члена местной управы и учителя, который поставил ей всего семь баллов из десяти за задание про Великую Китайскую стену, выполненное ею за Троя.

Разница состояла в том, что никто из этих людей не готовил для Джой суп минестроне или коричные тосты.

Только раз за двадцать один день Джой вдруг задалась вопросом: почему она проводит время с этим человеком? И случилось это, когда Саванна призналась в других маленьких актах мести семье Делэйни.

Например, она позвонила с жалобой в колледж Логана.

– На самом деле я не обвинила его в сексуальных домогательствах, – сказала Саванна и добавила, что почти уверена, на ее звонок не обратили особого внимания.

Кроме того, она несколько раз записывалась на прием в физиотерапевтический кабинет Бруки – вот откуда взялись все эти не явившиеся пациенты.

Джой рассердилась на нее за обоих своих детей.

– Ты ставила под угрозу их работу! – воскликнула она.

– Я могла бы поступить много хуже. Я делала вещи и похуже.

– О, молодец, Саванна! – съязвила Джой. – Мне поблагодарить тебя за то, что ты не сделала хуже? – Девушка повесила голову, а Джой продолжила: – Очевидно, что ты шантажировала Троя, а как насчет Эми? Что ты сделал ей?

– Самую малость. Приготовила шоколадные брауни в День отца, – объяснила Саванна таким тоном, словно это был совершенно естественный шаг.

– Но как ты догадалась, что это расстроит ее?

– Вы говорили, что шоколадные брауни – ее фирменное блюдо, – ответила Саванна.

Джой такого не помнила. Она вела себя как старая клуша, кудахтала и кудахтала, а Саванна тем временем все брала на заметку. Джой почувствовала, что не в силах смотреть на нее, потому что ей вдруг захотелось дать этой нахалке пощечину.