Во взгляде Деке не было снисхождения, он не приглашал гостя к обсуждению, даже если бы Джон был в состоянии что-то говорить. Темные тени все-таки догнали его. И смерть Трея от этого не уберегла.

— Когда я нашел эту лапу (моя Мелисса, не зная того, невольно помогла мне), начал складывать два и два, — продолжал Деке. — Я отвез футбольный кубок Трея в криминалистическую лабораторию в Амарилло, чтобы они сравнили имеющиеся на нем отпечатки с отпечатками, снятыми со шнура и журналов. Они совпали. Оставался только один набор неидентифицированных отпечатков, но, опять-таки, после небольшого расследования у меня появилась идея, кому они могут принадлежать.

— Мне, — сказал Джон.

— Если вы уже хватились своего стакана для воды с алтаря, то тут я виноват. Я стащил его в пятницу вечером после мессы, чтобы отвезти в лабораторию к криминалистам.

— И что… отпечатки со шнура совпали с отпечатками со стакана?

Деке пожал плечами.

— Не знаю. Я не успел сделать это, а потом был убит Трей. Стакан до сих пор еще у меня. Хотите рассказать мне, что случилось тем ноябрьским днем? Все, что вы скажете, останется строго между нами. Обещаю.

Джон перестал слушать. Над мраком его отчаяния появился луч света, и, по мере того как мозг стал хвататься за спасительную веревочку, которую протягивал ему Деке, свет этот, набирая силу, разгорался, пронизывал, ослеплял его, наполнял такой радостью, что он готов был целовать ноги Деке. Господь не покинул его. В очередной раз, когда он заколебался в своей вере, Господь поднял его. Он показал ему путь, как спасти своего сына.

Деке продолжал говорить, но теперь его голос звучал тихо и настойчиво:

— Вы можете рассказать мне все, Джон. Я догадываюсь, что поездка к Харбисонам — безумная идея этого негодяя Трея, а вы поехали с ним просто для того, чтобы уберечь его от беды. Я уверен, что идея насчет автоэротической асфиксии тоже принадлежала ему, но что больше всего тревожило меня в этом деле — в отношении вас, католика, — так это то, на какие страдания вы обрекли Харбисонов, долгие годы считавших, что их мальчик погиб таким позорным образом.

Джон издал ликующий возглас и поднялся. Он расправил грудь и застегнул на все пуговицы свой сюртук священника, разом сбросив с себя тяжкий груз, столько лет лежавший на его плечах.

— Очень скоро мы это исправим, шериф. А идея насчет автоэротической асфиксии была моя, а не Трея, и именно потому, что я католик. По возвращении в Керси я расскажу Лу и Бетти всю правду о том дне.

Деке поспешно вскочил на ноги, едва не перевернув свой стакан с чаем.

— Нет, в этом нет необходимости. Харбисоны уже знают правду — или, по крайней мере, часть правды. Не могу рассказать вам, откуда мне это известно, но я не сомневаюсь в этом. Вы просто должны мне поверить.

— О, я верю вам, шериф, верю полностью. Вот почему я точно знаю, что вы выполните свой долг и задержите меня за убийство Трея.

— Что?

— Я убил Трея, чтобы не дать ему разоблачить себя, когда он признается Харбисонам, как на самом деле погиб Донни. — Голос его зазвучал мощно и уверенно. Силы вернулись к нему. — Трей умирал и не хотел оставлять на своей совести наш общий грех. Он собирался все рассказать Харбисонам, когда Лу привезет детей после мессы. Я не мог этого допустить. Вера людей в меня — и в Церковь — была бы подорвана. Я бы потерял все, чем дорожил, — любовь Харбисонов, мой приход, мой духовный сан…

Деке рванулся из-за своего стола.

— Думайте, что вы говорите, Джон! Не забывайте, что я все-таки офицер правоохранительных органов в отставке. Зачем вы все это мне рассказываете?

— Я не могу позволить, чтобы Уилл Бенсон попал в тюрьму. Я не могу позволить, чтобы мой сын взял на себя вину за то, что сделал я.

Теперь уже у Деке отпала челюсть.

— Ваш сын?!

— Уилл Бенсон — сын Кэти и мой.

Деке отшатнулся.

— Что?

— Это еще одна правда, ради раскрытия которой Трей приехал домой. Трей был стерилен, и это было у него с шестнадцати лет в результате осложнений после свинки. Он держал это в секрете, заставив нас с Кэти двадцать два года думать, что Уилл — его сын. Мы… был один такой момент в то время, когда Трей порвал с ней. Так что, как видите, у меня была масса причин убить ТД Холла.

— Я вам не верю, — выдохнул Деке.

— А вам и необязательно верить. Главное — чтобы поверили присяжные. А теперь, если Паула не будет возражать, я бы хотел, чтобы вы отвезли меня к Рэнди. Можете не брать с собой мой стакан для воды. Я с радостью предоставляю вам образцы своих отпечатков пальцев. И еще, Деке, все это никак не должно отразиться на вас. Тогда, в 1985 году, у вас не было доказательств, что мы с Треем были виновны в смерти Донни Харбисона.

Деке бросился к двери и преградил Джону дорогу. Он поднял вверх руки.

— Я не могу позволить, чтобы вы сделали это. Когда убили Трея, вы были на мессе. У вас есть алиби.

— Но не на первые пятнадцать минут после ее начала. Отец Филипп может подтвердить, что на мессу я опоздал.

— Но вы же его не убивали, — простонал Деке.

— Однако мое признание и та самая коробка с вещественными доказательствами подтвердят, что это сделал я.

Глава 65

Представители газетной братии все еще стояли лагерем на парковке перед управлением шерифа округа Керси, когда туда на своих машинах подъехали Джон и Деке. С появлением известного в округе священника и бывшего шерифа в воздухе запахло свежим материалом для новостей, и не успели те захлопнуть двери своих автомобилей, как у них перед носом вырос с десяток микрофонов. Джон с Деке пробрались сквозь них и направились к двойной стеклянной двери, время от времени бросая в сторону спешащих за ними репортеров короткое:

— Без комментариев.

Рэнди молча слушал признание Джона с открытым от благоговейного трепета ртом. Коробка с запечатанным пакетом собранных Деке вещественных доказательств по делу 1985 года, которую шериф не успел вернуть в хранилище, так и стояла у него на столе. В кабинете были только он и Деке. Двое его помощников ушли на обед.

— Все это находится здесь, верно, Деке? — спросил Джон, показывая на четко подписанную коробку.

Лицо Деке скривилось в гримасе, и он кивнул.

Рэнди начал постепенно оттаивать, выходя из своего замороженного состояния. Он крепко зажмурился, а потом поднял руки вверх, как человек, который сдается, но все равно ожидает, что в него выстрелят.

— Я хочу уточнить, правильно ли я вас понял. Вы сейчас признаетесь в том, что застрелили Трея Холла, отец Джон.

— Совершенно верно. У вас на руках есть все улики, чтобы арестовать меня. У меня был мотив и возможность. Уилл Бенсон невиновен.