— Скреплять листья обшивки следует плотнее, — пожаловалась Риоми, прекрасно понимая причину ласкового тона матери. — Кое-как собирают борта, а потом сирина во всем винят!

— Кое-как? От листьев осталась одна крошка! — возмутился рулевой.

— Нехорошо, — согласилась Элиис с кем-то из двоих, понуро стоящих рядом. — Садитесь и слушайте. Ты, рулевой, редко водил большие лодки, а ты, маленькая капризница, и вовсе никогда не делала для них волн.

Крид успокоился за судьбу второй лодки и свою собственную, сел в тенечке у края поляны и позвал Тадоша. Гардэр был родом с юга Дэлькоста, всех там знал и охотно согласился подсказать правдоподобные детали истории жизни брата и сестры из рода… да пусть хоть Дасиль, их там сотни три наберется, не меньше, сами путаются в родне. Решено: гостей следует представлять как Рауля и Ройми Дасиль.

Эраи Граат с тяжелым чувством отослал на Доито вторую лодку. Иначе нельзя, но и так — разве можно? Рассудительные родители не отправляют обожаемого ребенка в шторм навстречу неминуемой беде, да еще с ничтожным по числу и силе сопровождением. Но с тех пор как на островах появился нелепый северянин, лезущий во все щели, серьезные дела храма превратились в непредсказуемую игру. И, судя по всему, пока что Граату и его людям в этой игре нечеловечески везет. Эраи подставил лицо брызгам пены и попробовал внимательнее слушать ворчливые волны утихающего шторма. Богиня Сиирэл благосклонна к мальчику, иначе происходящее не объяснить. Его слышит море, он способен говорить с сиринами, он вытащил Риоми оттуда, откуда нет выхода…

Граат думал, смотрел на воду и ждал. Он просидел на берегу до самого полудня. Добраться на Доито так быстро невозможно, но ему хотелось верить, что у дочери получится. Потому что нет сил ждать дольше, да и времени для Элиис позже не останется, так вещает сердце. Араави молча неподвижно смотрел, как затихает буря, как волны успокаиваются, словно море расправляет складки своего платья, готовясь к вечернему приему. Потом Граат спустился вплотную к воде и устроил руку возле самой поверхности, почти касаясь слабых волн.

Коралловый посох лежал рядом, на влажном песке. Единственный из всех знаков власти храма, который можно без опасения держать открытым у самого берега, а то и опускать в воду. Перламутровые жезлы подобного не переносят. В далекие времена их было двенадцать, а то и больше — хроники тех лет смутны и неполны. Точно известно: по крайней мере два из трех утраченных погибли по воле океана. Араави пользовались ими в лодках, волны захлестнули палубу, а когда ушли, все гнезда в золоте оправы остались пустыми. А владыки, державшие полированное золото, не дожили до прибытия в порт. Долгое время жезлов было именно девять, ими пользовались весьма осторожно, редко вынося из храмов. Главным назначением жезлов из века в век считалось поддержание тумана вокруг островов. Второе и не менее ценное свойство — многократное ослабление влияния меда и яда голоса сирен на держателя жезла.

Убыль числа жезлов впервые приключилась в новое время, когда брат Гооза, сирена Гоор, нацелил шторм на лодку Эраи Граата. Обломки того жезла несколько позже отыскал на берегу малого острова хранитель Боу. Двадцать пять лет назад погиб от гнева океана Гоор, а сам Эраи, тогда еще араави запада, чудом выжил… С тех пор жезлы особенно усердно хранят вдали от соленой воды, в башнях, и используют с большой осторожностью. Древние книги намекают: то, что заключено в поющем сиянии перламутра, отнято у моря силой. Лишь коралловый посох — добровольный дар Сиирэл.

Граат погладил резное навершие. Он помнил опыт общения с жезлом запада, утраченным для храма семь лет назад, во время войны на островах. Наверняка тот жезл не погиб в волнах и теперь принадлежит одному из изменников, перешедших на сторону Гооза. «Вечная борьба, вот что такое обладание перламутром в золотой оправе», — вздохнул Эраи. Тяжелые сны и невнятная тревога.

Волна накатилась на запястье и ласково погладила руку, привлекая внимание. Капризно плеснула — и араави позволил себе поверить, улыбнуться в ответ. Так могла позвать только Риоми. Никто из сиринов не обращался к владыке столь доверительно и внятно. Значит, у северянина все опять сложилось удачно. И правда дар. Ни одна женщина не пострадала, так он говорил?

Риоми попросила прислать за мамой большую лодку и ненадолго попрощалась. Ей, видите ли, надо плыть в Дэлькост. Эраи обреченно вздохнул и согласился, пожелал удачи. Меньше переживать от этого он не сможет, но и удерживать выросшую дочь не станет. В конце концов на севере у нее кровный отец, пусть хоть повидаются. К тому же неизвестно, где теперь спокойнее и безопаснее.

Араави встал, одернул парадную синюю мантию, расправил плечи и пошел к храму. Теперь ему будет проще вести неприятный и трудный разговор. Море расправило складки волн ради приема, и он — тот самый человек, который просил газура о милости, о встрече. Сегодня владыка посоха навестит жемчужный двор: событие редкое, даже уникальное. Их отношения с нынешним газуром известны всему Древу. Точнее, людям ведомо полное отсутствие этих самых отношений. Молодой Яоол резок, не слишком мудр и склонен к необдуманным решениям. Конечно, и такой он куда лучше своего отца Оолога, к концу жизни от приступов боли творившего невесть что, почти безумного. Яоол разумен и хладнокровен. А еще упрям, мстителен и прекрасно помнит унаследованные от Оолога мечтания рода газуров о полноте власти. Милый букет качеств, просто подарок для Гооза и его сторонников! «Хотя, — поправил себя Эраи, — то, что известно о характере молодого повелителя, — не только его личность, но и отпечаток долгого пения сирен Гооза». Сегодня владыка попробует очистить сознание правителя Древа. Храм давно готовился к этому.

Эраи вышел во внешний предел. Мельком глянул на стражей внутреннего круга: выстроены чуть в стороне, три дюжины, как обычно, спокойны и внимательны. Хранитель умеет подбирать и готовить людей. Теперь он на Доито, и хотелось бы увидеть Боу вновь живым и невредимым…

Граат кивнул — и своим надеждам, и склонившимся в приветствии сиренам из ближних, выбрал двоих старших по возрасту, газуру их поклон покажется особенно приятным. Задумчиво добавил еще одну. Второй хранитель встал за левым плечом, приблизились слуги с носилками, на которых под синей парчой был скрыт подарок для правителя. Можно двигаться, самое время.

Эраи хмуро осмотрел парадную лодку. Золото на бортах, жемчуг и перламутр в отделке, даже весла украшены с вычурной, кричащей роскошью. Он не любил этот корабль — тяжелый, неуклюжий, низко сидящий. Араави привык к скромным лодкам храма островов бедного запада и, даже перебравшись на Гоотро, не уважал показное великолепие. Но соблюдать этикет порой приходится и владыке. Газур, это тоже следует помнить, как раз редкостный ценитель внешнего лоска. Граат улыбнулся. Когда он сам был молод, то куда более трепетно держал в памяти правила. Думал, канон облегчает общение и дает уважение.

Рулевой занял свое место, тронул пальцами малый барабан. Произносить команды вслух на золотой лодке не принято, и бедняге приходится выстукивать ритм, а он немыслимо сложный. Семнадцать пар весел, и гребцы ведут их плавно, не просто поддерживая заданный темп, но пуская весла по сложной траектории, именуемой «крылом бабочки». Начинает первая пара, с задержкой в долю мгновения подхватывает вторая, и так далее, до последней. Когда их весла уйдут в воду, первые как раз будут снова в высшей точке движения. Со стороны смотрится красиво и требует долгой тренировки. Граат сел в высокое кресло и выпрямился. Ладно, пусть город смотрит, для столичных жителей поездка владыки через всю бухту от храма во дворец — событие. На седмицу хватит рассказов о лодке, которую два года не видели. Потом еще месяц-другой уйдет на обсуждение более важного и непонятного — с чем пошел араави к повелителю?