– Видишь тучи? Видишь, как их ветер гонит? Представь, что ты понарошку ветер. Ты сам их двигаешь.

Бессознательно Иней сжал кулаки, но сразу почувствовал, что так делать неправильно. И он разжал пальцы, представляя, как держит в ладонях что-то большое и пушистое, вроде здоровых плюшевых мишек.

– Молодец, – одобрил папа.

Плюшевые мишки так и рвались прочь из Инеевых рук. Иней напрягся, пытаясь удержать их. И ветер утих. Ход облаков замедлился. Они тяжелели на глазах, и тяжесть оттягивала руки Инея.

Ясень встал.

– Ну, – сказал он, следя взглядом за тучами, – решай теперь. Сейчас грозу включать или потом?

Иней подумал.

– Я бы так сделал, – рассудительно сказал он. – Я бы сначала маленький кусочек грозы пролил, чтобы похолодало и дышать стало легче. А потом бы еще немножко подождал, пока мы в метро успеем, и остальное вылил.

– Вот это мудрое слово, – согласился Ясень. – Давай.

Иней озадаченно покусал губу и жалобно спросил:

– Что давать?

– Молнию, конечно. Ты чего? Природоведение прогуливал? Не знаешь, отчего гроза бывает?

Иней нахмурился от обиды. Он в жизни не прогулял ни одного урока. Только когда честно болел. Правда, он иногда не слушал, что говорит учительница, потому что шептался с Ленькой, но уж про грозу-то он с детского сада знал.

Надо было столкнуть тучи. Иней с усилием приподнял воображаемых плюшевых мишек и как мог резко сдвинул их.

Ослепительный свет разодрал небо над головой. Иней вздрогнул. Папа охнул: «Ого!» – и звонко рассмеялся: «Ну-ка, еще!» Иней послушался, и молнии засверкали снова. Они были ужасно близко, так близко, что делалось страшно. Иней читал про то, что молния может попасть в человека и убить на месте. Но сейчас он понял неведомо откуда, что молнии никогда не попадут в них с папой…

Тяжеленными ножищами переступил гром. Ливанул дождь – сплошной серой стеной, за которой вмиг скрылись не только дома по ту сторону улицы, но и сама улица. Отчаянно завопили автосигнализации. Закрывая головы руками, пробежали какие-то люди, и Инею стало стыдно за то, что он их намочил. Еще одна женщина изо всех сил пыталась открыть желтый зонтик, но порывы ветра рвали зонтик у нее из рук и выплескивали пригоршни холодной воды прямо в лицо и на волосы. Иней рассердился на ветер и поймал его за холодный хвост. Ветер исчез. Он мог жить, только пока двигался. Почти как акула.

…молнии никогда не попадут в них с папой, потому что попадут туда, куда они с папой захотят.

– А вот в городе не надо с молниями тренироваться, – заметил папа. У Инея морозец пробежал по спине. – Промахнешься еще, попадешь куда-нибудь не туда… или вообще в кого-нибудь. Потом всю жизнь будет стыдно.

– Я не буду в городе тренироваться, – сказал Иней. Откровенно говоря, он вообще сомневался, что когда-нибудь станет тренироваться. Страшновато было.

– Да брось, – улыбнулся папа, – это ж весело. И красиво. Вот влюбишься в девочку, будешь ей фокусы показывать.

Иней насупился.

– Я не буду влюбляться, – пробурчал он.

Папа только рассмеялся и уставился, приложив ладонь козырьком ко лбу, в стену дождя, как будто она была телевизором и что-то ему показывала. Струи били так сильно, что в подворотне нельзя было совсем укрыться от них, они отбивали от асфальта рикошетом, а скоро по улице побежали настоящие ручьи. Эн юркнул папе за пазуху. Углядев что-то в серой пелене, Ясень заметил:

– Как почувствуешь, что первый дождь пролился, останавливай его.

Иней сосредоточился. Плюшевые мишки в его руках мало-помалу становились легче, но очень медленно. Надо было выждать еще. И он выждал, а потом силой желания прекратил дождь. Он так и не понял, как это вышло; кажется, он приподнял мишек и запер их на легкий замок. Вроде того. Дождь лился еще несколько секунд, пока выплаканные капли летели до земли с облаков, а потом все стихло.

– Пошли, – бодро позвал Ясень. – Ух, луж-то, луж! Что ж ты столько луж налил! Ноги мокрые будут.

Иней тихо засмеялся. Ему понравилось управлять дождем.

– Извини, – довольно сказал он. – Папа, а куда мы идем теперь?

– На Ленинградский вокзал, – сказал папа. – Надо нам Эна на поезд посадить. Я ему обещал.

– На поезд? – переспросил Иней и догадался: – На Нефритовую Электричку?

– Именно, – папа потрепал его по макушке.

– Но разве она приходит на вокзал?! – изумился Иней. – Она же волшебная!

Папа покосился на него сверху вниз. В черных глазах блеснула хитринка.

– Она приходит куда угодно, Инь. Куда позовешь. Только надо уметь позвать.

И они пошли к метро, прыгая через лужи. По пути проходящий автобус окатил их водой, и папа смешно обругал автобус. Штаны Инея стали мокрым-мокры, попытки огибать лужи как-то потеряли смысл, но он все равно перебирался через них, прыгая на носках, просто по привычке.

Инею все время хотелось спросить, почему они убегают от Алика и когда они наконец к Алику вернутся, но он никак не мог улучить минутки. То папа был чем-то занят, то хватал его за руку и чуть ли не бегом тащил за собой, и было уже не до вопросов, а то вдруг он начинал учить Инея разным волшебным трюкам. Иней уже научился управлять ветром и чуть-чуть читать и внушать мысли. Последнее занятие было очень неудобное и стыдное, словно подглядывать в душ. Но папа решил научить Инея этому не просто так, не для любопытства. Папа на перекрестке увидел, как лихач проносится на красный свет, и вдруг очень рассердился на него и испугался за Инея. Стал тренировать Инея на машинах на перекрестке: определять, кто из водителей когда собирается жать на газ, останавливать дурных лихачей. А больше ничего, ничего плохого.

Теперь вот дождем управлять научил. Немножко.

Иней вздохнул. Мультфильм из его жизни теперь получался интересней некуда. Только он устал сильно. От сказки быстро устаешь, оказывается, когда ты внутри нее… Инею хотелось вернуться домой. Ну, не совсем домой, не к Шишову, конечно, да и маму встретить он теперь просто боялся. Мама точно начнет плакать так безутешно, как будто Иней не вернулся, а вовсе даже наоборот. Вернуться хотелось к Алику и к Леньке. Вот Леньке рассказывать про все, что случилось, будет очень здорово. Иней представил, как Комаров будет разевать рот и потрясенно хватать его за руки. Выходило так смешно, что он малость приободрился. Ну правда же. Когда-нибудь все кончится, он вернется к друзьям и к Алику и сможет веселиться, рассказывая о закончившемся всем… Наверное, и фокусы покажет.

…Вокзал был полон народу. Кто-то сидел на чемоданах и спал с открытыми глазами, кто-то лежал на чемоданах и просто спал, не слыша гремящей музыки. Другие присматривались к книжкам в открытых лавках или курили на перроне. Ясень уверенно свернул к крайней платформе.

Там никого не было. Совсем никого, ни пассажиров, ни проводников, и поезд стоял пустой, с открытыми дверями, будто приглашал: заходи, садись. Но никто не входил и не садился. И сам вокзал будто отодвинулся в сторону со всем своим шумом и толкотней. Невидимое стекло опустилось с небес и отгородило его.