– Не тревожься. Тебе недолго сидеть под замком, – утешил он.

Нашрель переговорил с кем-то, ожидавшим за дверью, после чего Седэн покорно позволил себя увести. Конвой заставил его спуститься по лестнице к камерам, высеченным в скальном основании Илин Тор. Это были скорее пещерки, снабженные железными решетками; очутившись внутри, Седэн обнаружил, что места едва хватает, чтобы вытянуться во весь рост на полу, а вставая, он чуть не упирался головой в потолок. Юноша возблагодарил судьбу, что она не сделала его выше ростом и что, несмотря на все пережитое, он не боялся замкнутых пространств.

Тюремщик запер дверь и двинулся по переходу к более широкому месту, где стоял его стол.

– Без шуточек, и мы поладим, – предупредил он, уходя.

В коридоре за решеткой мерцали шары светящейся сути, в камере же было темно. Седэн сдвинулся, пытаясь рассмотреть, есть ли пленник в камере напротив. Прижимаясь к решетке, он щурился от бившего в глаза света.

Вдруг за решеткой по ту сторону коридора возникло лицо, а потом Седэн разглядел и блестевшую на предплечье пленника окову. Незнакомец улыбался широкой победной ухмылкой.

Даже из-за решетки Седэну было видно, что смотрит этот человек на татуировку на его обнаженном запястье. Волчья голова светилась сейчас слабее – Терис с сосудом были далеко. Соседу свет, конечно, не был виден, зато само изображение – вполне отчетливо.

– Дрес Каарен си, – быстро заговорил незнакомец. – Ша тел ме’атрис дар?

В интонации явно слышался вопрос, но о чем его спрашивают, Седэн понять не сумел.

Он покачал головой.

– Прости. Не знаю даже, на каком языке ты говоришь.

Человек несколько мгновений ошеломленно пялился на него, а потом отступил от решетки в темноту своей камеры.

От стола Седэна окликнул тюремщик.

– Тарабарщину болтает, парень, – поведал он. – Не обращай внимания. Этого ждут нижние темницы, здесь он временно. Он, как нам видится, ума лишился. С тех пор как попал сюда, только эту несуразицу и несет.

Седэн нахмурился. Он не понял слов пленника, но для бессмыслицы они звучали слишком размеренно и внятно. Да и язык был… знакомым. Как будто, соберись он хорошенько с мыслями, сумеет понять сказанное.

– Кто он? – крикнул Седэн.

Судя по звуку, тюремщик сплюнул на пол.

– Зовут Илсет Тенвар, – отозвался он. – Он каким-то образом замешан в недавнем деле со школой. Что там было, не знаю, мне многого не говорят. Но он не зря сюда попал, так что ты за него не волнуйся. С таким человеком дружбу водить не стоит.

Седэн кивнул, больше самому себе, поскольку тюремщик не мог его видеть. И всмотрелся через коридор, пытаясь проникнуть взглядом в полумрак камеры. Юноша помнил, что рассказывали об этом человеке Давьян с Вирром. Именно Тенвар послал ему сосуд.

И Тенвар знал Седэна – он узнал его, что бы ни говорил тюремщик.

Седэн устроился в углу, подтянув колени к груди, и стал ждать, не выпуская камеру напротив из вида.

Две толстые железные решетки между ними не казались ему достаточной защитой.

* * *

Несколько часов спустя дверь его камеры отперли и вывели его в главный туннель. Седэн с облегчением улыбнулся, увидев, что его ждет Терис.

– Что они сказали?

Терис мрачно ответил:

– То самое, что твердил Хэмиш. Что доказательств нет. Все указывает на то, что слепцы – обычные люди. Помогать нам слишком рискованно. – Терис с отвращением покачал головой. – Они предполагают, что слепцы одного с нами рода, что они – потомки андаррцев, застрявших за Рубежом во время Вечной войны. Совет согласен, что они опасны, но… не хуже того.

– Так они не вернут мне память?

– На это они почти согласились, но тут… – Терис вздохнул. – Между мной и Советом много чего было, Седэн, и это обернулось против нас. Как ни жаль. Кое-кто доказывал, что дело стоит риска. Кое-кто мне даже поверил, но большинство просто… озлоблены. Они считают, что король их предал. Рассудили так: какой смысл возвращать тебе память для блага города, когда город вроде бы и не просит их помощи?

– Им самим грозит опасность, – возразил Седэн.

– Им так не кажется. Тол Атьян выстоял все атаки. Ни Вардин Шал, ни ревнители не сумели во время Невидимой войны его опрокинуть. Все здесь уверены, что и со слепцами будет так же.

Седэн помолчал. – И что теперь?

– Идем во дворец. Я уже переговорил с Элриком и Дезией, они надеются убедить принцессу нам помочь. Ее влияние заставит кое-кого в Толе передумать.

Седэн с сомнением насупился, вспомнив презрительные взгляды Каралины в Триндаре.

– Ты уверен, что это хорошая мысль?

– Я не говорю, что это хорошая мысль, – сухо ответил Терис. – Просто это единственное, что нам пока остается.

Они вышли из Тола. Время перевалило за полдень, и улицы оживились. Терис как будто затерялся в своих мыслях, но немного погодя Седэн тронул его за плечо.

– Что такое, парень? – обернулся тот.

– У меня к тебе вопрос. – Седэн помешкал. – В тюрьме я слышал кое-что. Слов не понял, но мне показалось… Что на том же языке говорил ша’тес. Такое возможно?

– Не знаю, – нахмурился Терис. – Может быть. Ты не запомнил слов?

Седэн наморщился, припоминая.

Брови у Териса поползли на лоб.

– Благородный господин, пришел ли наконец срок? – перевел он, насторожившись. – Кто это сказал, Седэн? И кому? Язык этот… старый. Редкий.

Остановившись, он заглянул прямо в глаза юноше. Седэн помотал головой – его вдруг затошнило. Он понимал, как будет выглядеть правдивый ответ. И что станется с доверием к нему Териса.

– Не знаю. Мне из камеры было не видно, я только слышал слова.

Терис закусил губу.

– Я знаю, что в одной из камер сидит Илсет Тенвар, – принялся он рассуждать про себя. – Однако похоже на то, что в Атьян затесался не один предатель.

Он зашагал дальше, вновь уйдя в свои мысли.

Седэн постоял еще мгновение и бросился его догонять, угрюмо уставившись на дорожный булыжник.

Быть может, Совет был прав, не доверяя ему.

Вирр с трепетом рассматривал дворцовые ворота. В мирное время они стояли нараспашку, приглашая любого, независимо от его положения: король или его советники готовы были рассудить всех, выслушать жалобу каждого. Сейчас ворота, конечно, закрылись. Перед створками по стойке смирно стояли стражники. При виде Вирра и его спутников они сменили стойку на более угрожающую.