Асимметрия видна невооруженным глазом: переменчивость обогащает менеджеров – они получают только положительную отдачу. Самое главное (то, чего обычно почти никто не понимает) вот что: менеджеры извлекают пользу из переменчивости – чем больше вариативность, тем выгоднее асимметрия. Поэтому менеджеры антихрупки.

Чтобы понять, как работает перенос антихрупкости, рассмотрим два случая, в которых ситуация на рынке одна и та же в среднем, но развивается по-разному.

Вариант 1: рынок поднимается на 50 процентов, потом падает, и выгода аннулируется.

Вариант 2: рынок вообще не меняется.

Очевидно, что вариант 1, более волатильный, для менеджеров выгоднее, так как они могут получить прибыль от опционов. Чем существеннее ситуация меняется, тем лучше для них.

И, конечно, общество – в данном случае пенсионеры – получает прямо противоположную отдачу, поскольку финансирует банкиров и топ-менеджеров. Пенсионеры больше проигрывают, чем выигрывают. Общество оплачивает убытки банкиров, но не получает от них ничего взамен. Если вы не осознаете, что перенос антихрупкости ничем не отличается от мошенничества, у вас проблемы.

Хуже того, общественность уверена, что эта система «базируется на стимулах» и якобы отвечает принципам капитализма. Считается, что интересы менеджеров совпадают с интересами акционеров. О каких стимулах идет речь? Выгода менеджеров налицо, но потерять они ничего не могут; ничто их не ограничивает.

Роберт Рубин, бывший министр финансов США, за десять лет заработал в Citibank 120 миллионов долларов в качестве премиальных. Риск, который брал этот банк, был скрытым, цифры всех устраивали… а потом вдруг перестали устраивать (индюшки очень этому удивились). Citibank рухнул, но Рубин сохранил свои деньги – а мы, налогоплательщики, должны были задним числом заплатить ему еще больше, потому что правительство взяло на себя убыток банка и решило помочь ему выстоять. Этот тип отдачи очень распространен, в такой же ситуации были тысячи других топ-менеджеров.

Вообразите архитектора, который скрыл риск в виде непрочного фундамента и обналичил чеки на огромные суммы. Когда здание чуть погодя рухнуло, дыры в законах защитили архитектора от наказания.

Многие предлагают решить эту проблему, введя «оговорку о возмещении затрат», которая обязала бы менеджера вернуть полученные в прошлом премии, если под его чутким руководством компания понесла убытки. Я предлагаю следующее: менеджерам следует запретить обналичивать премии немедленно – они должны получать эту возможность только через три или пять лет, если все это время фирма работала безубыточно. Но эта мера проблему не решит: менеджеры по-прежнему могут только выиграть, а проиграть не могут. Их благосостояние не подвергается опасности. В системе сохраняются и большая опциональность, и перенос хрупкости.

То же относится к руководителям пенсионных фондов – они также не могут проиграть.

Банкиров нужно наказывать по закону Хаммурапи. В Каталонии существовала традиция отрубать банкирам головы перед их собственными банками (обычно они бежали прежде, чем становилось известно об убытках, и все же каталонцы казнили по крайней мере одного банкира – Франческо Кастелло в 1360 году). В наши дни только мафия ограничивает людей такими же методами. В 1980 году «ватиканский банкир» Роберто Кальви, топ-менеджер обанкротившегося Banco Ambrosiano, сбежал в Лондон. Там он предположительно покончил с собой – будто Италия не подходила для того, чтобы свести счеты с жизнью. Недавно выяснилось, что это было не совсем самоубийство: мафия убила банкира Кальви за то, что понесла убытки. Та же судьба постигла гангстера Багси Сигела, державшего в Лас-Вегасе недоходное казино, в которое вложились мафиози.

В ряде стран, скажем, в Бразилии, банкиры даже сегодня обязаны отвечать по обязательствам своим имуществом.

Многие правые радикалы, обожающие огромные корпорации, неустанно упоминают Адама Смита, святого покровителя «капитализма», пусть это слово никогда не слетало с его губ, – упоминают, не читая первоисточник и используя идеи Смита избирательно и своекорыстно. Между тем Смит ни за что не одобрил бы ту форму, какую его идеи приобрели сейчас[131].

В книге IV «Исследования о природе и причинах богатства народов» Смит весьма осторожно отнесся к идее позволить кому-либо получать прибыль и не нести убытки. У Смита были сомнения касательно ограниченной ответственности акционерных компаний (предков современных обществ с ограниченной ответственностью). Он не говорил о переносе антихрупкости, но подошел к этому понятию очень близко. И он выявил (с оговорками) проблему, возникающую, когда менеджеры управляют чужим бизнесом, то есть когда на борту самолета нет пилота:

«Однако от директоров подобных компаний, которые заведуют в большей степени чужими деньгами, чем своими собственными, нельзя ожидать такой неусыпной осторожности, какую участники частного торгового товарищества проявляют в управлении своим капиталом»[132].

Смит с недоверием относится и к экономической деятельности подобных компаний: «Акционерные компании для внешней торговли редко обнаруживали способность выдерживать конкуренцию частных торговых товариществ».

Перефразирую яснее: чем меньше людей из левой колонки Триады будет в любой версии «капитализма» или какой-либо иной экономической системы, тем лучше для экономики. Никто не понимает, в чем заключалась главная беда советской системы: каждого, кто был связан с экономикой, она вынуждала перейти в отвратительную левую колонку, отвечающую за хрупкость.

Вы замечали, что корпорации продают вам дешевые напитки, в то время как хорошим вином и сыром торгуют частники? Перенос антихрупкости и здесь работает в пользу крупных компаний – пока они не банкротятся.

Беда в том, что коммерция развивается путем добавления (via positiva), а не вычитания (via negativa): фармацевтические корпорации не получают прибыль, если вы отказываетесь от употребления сахара; производитель спортивных тренажеров не извлекает выгоды из вашего решения поднимать тяжести и ходить по камням (без мобильного телефона); ваш брокер печалится, когда вы ограничиваетесь инвестициями в компании, которые видели своими глазами, скажем, в ресторан кузена или доходный дом в вашем квартале; все эти люди должны рапортовать о «росте прибыли», чтобы соответствовать требованиям какого-нибудь совсем тупого или, в лучшем случае, медленно соображающего аналитика, магистра бизнес-администрирования, заседающего в Нью-Йорке. Разумеется, в конце концов они обанкротятся, но это уже другая история.