заглянул в лицо:

– Мне нужно, чтобы ты была рядом, слышишь? Мне здесь не по себе. Я видел смерть предыдущих королей, и мысли, что я останусь здесь один, не дают мне свободно дышать, – он склонился к ней ближе, крепче сжимая тонкие запястья, и попросил: – Останься со мной! Останься!

Ему не было дела до сплетен служанок и евнухов, которые круглосуточно ждали его приказа за дверями покоев и, разумеется, знали, что Хэ Су была у него. Он плевал на устоявшиеся правила и традиции, согласно которым правитель проводит ночи в своей спальне в одиночестве, время от времени навещая одну из своих жён или наложниц в их собственных покоях.

Чтобы женщина короля осталась на ночь в его постели – это было неслыханно!

Но Ван Со было всё равно.

Его единственная женщина была рядом, а остальное не имело никакого значения. Он хотел чувствовать её возле себя. Он хотел засыпать и просыпаться с ней. Он – король. И станет поступать так, как сочтёт нужным.

Он чудовищно устал и желал сейчас лишь одного – Хэ Су. В своих покоях, в своей постели. И, чтобы она не смогла уйти, положил голову ей на колени и обнял их, не позволяя ей встать.

По-детски свернувшись клубочком, Ван Со наконец-то успокоенно выдохнул.

– Расскажи мне что-нибудь ещё о звёздах, – попросил он, закрывая глаза.

И, засыпая с лёгкой душой, он слушал истории Хэ Су, что она шёпотом рассказывала ему, поглаживая его по плечам, волосам, лицу. Ван Со улыбался этим приятным прикосновениям и чувствовал себя не правителем целого государства, а маленьким мальчиком, обласканным, любимым и нужным. Наконец-то – любимым и нужным! Ради этого волшебного ощущения стоило вынести сотни кошмарных ночей. Лишь бы они были – её колени, которые можно вот так обнять руками, чувствуя, как расслабляется тело и уходит нервное напряжение. Лишь бы они были – её нежные руки, касавшиеся его отяжелевших век и пульсирующих висков. Лишь бы в его снах звучал её мелодичный голос, поющий ему колыбельную – ту самую песню, что однажды она пела Ыну, а теперь – ему. Только ему.

Когда я отыщу то место, где нет одиночества,

Пойдём туда со мной…{?}[Отрывок из песни IU (АйЮ), исполнившей роль Хэ Су, «My Dear Friend (Thank You for Being You)». Именно эту песню Хэ Су пела в день рождения десятого принца.].

Голос Хэ Су убаюкивал его и звал за собой во вчерашний день, где они были так счастливы вместе.

Спасибо тебе за то, что ты такой, какой есть,

Спасибо за то, что остаёшься собой…

Только рядом с ней Ван Со оставался собой и был настоящим. Был счастливым.

***

А дворец жил своей жизнью. И ему было всё равно.

Он существовал сам по себе и плевал на чувства и желания правителя. Он, как и прежде, полнился сплетнями, интригами, недоверием, шантажом и ложью. В нём не было места любви.

И как Ван Со ни старался уйти от всего этого и защитить Хэ Су, подобное было просто невозможно. Дворец продолжал изводить его, угрожая потерей самого дорогого, пока здесь находились те, кто ненавидел его и желал ему смерти. Чего стоила одна только вдовствующая королева Ю, которой не давала покоя последняя воля почившего старшего сына!

Ван Со наслаждался долгожданными минутами тишины, наконец-то отпустив министров с утреннего совещания. Откинувшись на спинку трона, он устало следил за тем, как в лучах полуденного солнца кружатся сонные пылинки.

Это была долгая и напряжённая встреча, на которой он объявил свой указ о переносе столицы из Сокёна обратно в Сонгак. Его решение об освобождении рабов, занятых на строительстве нового дворца, вызвало шквал возражений, но Ван Со остался непреклонен и менять его не собирался: он утверждал своё право, силу и власть не короля, но императора.

Наблюдая за строительством, он видел, как голодали, болели и умирали рабы, чьи семьи по всему Корё бедствовали и проклинали Чонджона. Ещё тогда Ван Со решил, что все они смогут вернуться к своим родным и получить плату за труд. А семьям тех, кто покалечился или погиб, воздадут благами.

Главам влиятельных кланов, которые лишались рабов, такая воля правителя предсказуемо пришлась не по душе, но они ничего не могли сделать и, пошумев, разошлись, а Ван Со остался в блаженном одиночестве.

Впрочем, радовался он совсем недолго. В тронный зал, попросив дозволения, в тревоге вбежала У Хи – та самая девушка из дома кисэн, о которой заботился Бэк А. Ван Со узнал её, но не успел удивиться её визиту, как она торопливо заговорила, едва поприветствовав его.

– Ваше Величество, – сказала она, тяжело дыша от волнения и быстрого бега, – я подумала, что вам нужно знать.

– Нужно знать что? – мгновенно выпрямился император, предчувствуя недоброе.

– Королева Ю вызвала к себе придвор… Хэ Су. Она сейчас в покоях королевы, и я…

Не дослушав У Хи, Ван Со сорвался с места и вылетел из тронного зала. За ним едва поспевали советники, министры и слуги. Император ещё не успел привыкнуть к подобному постоянному сопровождению, и оно его изрядно раздражало.

Ещё не зайдя в покои королевы, он услышал её крики и голос Чжона, который пытался успокоить мать.

– Ты лжёшь, дрянь! – надрывалась та. – Ё – мой сын, никто не знает его лучше, чем я. Он бы никогда не отдал трон Со! Признайся, скажи мне правду, лживая девка!

– Матушка! – останавливал её Чжон, но королева словно обезумела.

Когда Ван Со распахнул двери, она трясла Хэ Су за плечи и кричала ей в лицо:

– Ну же, отвечай! Говори!

От вида насмерть перепуганной Су в руках разошедшейся королевы Ю император мгновенно пришёл в ярость.

– Довольно! – потребовал он, хватая Хэ Су за руку и пряча её за своей спиной. – Прекратите! Зачем было беспокоить её? Просто спросите у меня!

Чжон усадил мать на постель и теперь исподлобья смотрел на Ван Со. Он хмурился, на его скулах играли желваки, а в глазах вместо почтения плескалась строптивая непокорность. Он не желал принимать сторону брата, так его и не простив. Но было в его взгляде ещё что-то, тёмное, жалящее, что ускользало от Со, однако давило на него не меньше неприязни и осуждения.

– Вот как? Спросить у тебя? – желчно протянула королева Ю, не смея открыто перечить императору в присутствии последовавшей за ним