— Что вы такое говорите?

— Это ониговорят, у них, представьте себе, есть прямые и точные доказательства причастности вице-президента и спикера палаты к неонацистскому движению в Германии.

— Просто возмутительно! И где же эти так называемые доказательства?

— Напрашивается вывод, что они могут поднять трубку, позвонить в Берлин, и документы пришлют немедленно, возможно факсом.

— Это же блеф, Уэс, вы-то знаете.

— Безусловно, но это блеф с фальшивыми документами. Вице-президент в ярости. Он хочет слушания в сенате и уже даже подобрал целый полк взбешенных сенаторов и конгрессменов из обеих партий, готовых опровергнуть обвинения.

— Это, боюсь, опрометчивый шаг, — сказал Моро, — учитывая тамошний климат, охотников на ведьм.

— Мне только того и надо, чтоб он понял. Я живо представляю себе, какое впечатление на наши охочие до сенсаций средства массовой информации произведут даже самые дутые «официальные доказательства». Правительственные бланки, особенно бланки разведки и уж тем более бланки немецкойразведки, можно размножить за секунды. Боже мой, что, если они будут мелькать на экранах по всей стране?

— Да, обвиняемые приговорены до слушаний, — согласился глава Второго бюро. — Подождите, Уэсли, — осекся Моро, — чтобы это произошло, двум убийцам потребовалось бы содействие неонацистской верхушки, разве не так?

— Так. Ну и что?

— Это невозможно.Парижский отряд блицкригеров впал в немилость! Их считают предателями, и они в не получили никакой поддержки сверху, потому что опасны для нацистского движения. С ними порвали, их бросили... Кто у вас еще знает об этих двух заключенных?

— Черт, у нас тут с людьми туго, так что я использовал пехотинцев и пару людей Нокса Тэлбота, чтобы забрать их из «Эндрюс». А еще есть камера ЦРУ в Вирджинии, чтоб упрятать их подальше.

— Камера ЦРУ? Скомпрометированного ЦРУ?

— У меня не было выбора, Клод. У нас таких камер нет.

— Понятно. И все же эти двое — большая помеха для нацистов.

— Вы уже говорили. И что же?

— Проверьте этих заключенных, Уэсли, но никого не предупреждайте, что будете этим заниматься.

— Почему?

— Сам не знаю. Скажем, интуиция, которая у нас с вами появилась в Стамбуле.

— Сейчас займусь, — сказал Соренсон, прерывая разговор с Парижем и нажимая на кнопки быстрой связи с транспортным отделом К.О. — Пришлите мне к дому машину через полчаса.

Через тридцать шесть минут побритый и одетый директор отдела консульских операций дал водителю указание отвезти его в убежище в Вирджинии. Получив приказ, водитель тут же взял непрослушиваемый высокочастотный радиотелефон, чтобы сообщить о маршруте диспетчеру ЦРУ.

— Это лишнее, — сказал ему Соренсон с заднего сиденья. — Слишком рано для начала рабочего дня.

— Но таковы правила, сэр.

— Пожалейте их, юноша, солнце только взошло.

— Хорошо, сэр.

Водитель положил телефон, на лице его явственно читались мысли: «Этот старик хоть и шишка, но отличный парень!» Через полчаса они оказались на петляющей среди леса деревенской дороге, ведущей к железобетонной сторожке, окруженной электрифицированным забором. Ворота были закрыты, и из динамика, встроенного в бетон под толстым затемненным пуленепробиваемым стеклом, раздался голос, прямо у левой задней дверцы лимузина.

— Назовите себя, пожалуйста, и цель посещения.

— Уэсли Соренсон, директор отдела консульских операций, — ответил глава К.О., опустив стекло в машине, — а цель — сверхсекретная.

— Я узнал вас, сэр, — ответил смутно различимый человек за темным стеклом, — но вас нет в списке на нынешнее утро.

— Загляните в журнал «постоянного доступа», там есть мое имя.

— Одну минуту, сэр... Водитель, откройте багажник. Внутри сторожки раздался щелчок, а затем сзади по лимузину забегал дотошный луч фонарика.

— Извините, господин директор, — продолжил бестелесный голос, — мне бы надо было проверить, но «постоянный доступ» обычно поступает позже.

— Не надо извиняться, — сказал Соренсон. — Мне, возможно, следовало позвонить в DCI, но для них тоже еще рано.

— Да, сэр... Водитель, можете выйти из автомобиля и закрыть багажник.

Водитель так и сделал, потом сел за руль, и тяжелая стальная дверь открылась. Через четверть мили они въехали на круговую подъездную аллею перед мраморной лестницей особняка бывшего аргентинского посла. Лимузин остановился, тут же распахнулась большая дверь, и из нее на утренний свет вышел крепкого телосложения средних лет майор, погоны на его увешанной орденскими ленточками форме показывали, что он из батальона «рейнджеров». Он быстро спустился по ступенькам и открыл Соренсону дверцу.

— Майор Джеймс Данкан, офицер охраны, господин директор, — любезно представился он. — Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, майор, — сказал глава К.О., вылезая с заднего сиденья. — Извините, что не позвонил и не предупредил о столь раннем визите.

— Мы уже привыкли, господин Соренсон.

— А на въезде не привыкли.

— Почему, не знаю. В три часа ночи сегодня их ждал гораздо больший сюрприз.

— Вот как? — Внутренняя антенна старого разведчика уловила сигнал тревоги. — Необъявленный визит? — спросил он, пока они шли по ступенькам к открытой двери.

— Да нет. Фамилию визитера внесли в журнал «постоянного доступа» где-то около полуночи. Список довольно большой, задержка ему не понравилась; эти засекреченные агенты часто бывают раздражительными. Черт, да я в тоже, наверно, таким стал, если вкалываешь весь день, а потом тебя еще и из постели вытаскивают. У нас тут ведь не то чтобы запарка каждый день.

— Но случаются же и чрезвычайные ситуации.

— В этот час не так уж часто, сэр, — сказал майор Данкан, подводя директора К.О. к стойке, за которой сидела усталая женщина-офицер. — Чем можем помочь вам, сэр? Сообщите данные лейтенанту Рассел, и она вызовет конвой.

— Мне надо повидаться с двумя заключенными в секторе "Е", в изоляторе.

Лейтенант и майор в изумлении переглянулись.

— Я что-нибудь не то сказал?

— Нет, господин директор, — ответила лейтенант Рассел. Ее обведенные синевой усталости глаза скользили по клавиатуре компьютера, пока она печатала. — Просто совпадение, сэр.

— Что вы имеете в виду?

— Их хотел видеть и заместитель директора Коннолли в три часа ночи, — ответил майор Джеймс Данкан.

— Он сказал зачем?

— Да почти то же, что и вы сказали у ворот, сэр. Встреча была настолько строго засекреченной, что нашему охраннику пришлось ждать вне сектора "Е" после того, как он открыл камеру.