подошел к киту, то сбросил с него людей и ударил их. Не делай так больше, — увещевала брата Иои.

Брат стал мастерить ведра. Он собрался возвращаться домой. Закончив одно ведро, он сказал:

— Я пойду домой. Мне здесь страшно.

— На обратном пути, — сказала ему сестра, — ты пройдешь через пять светящихся равнин. Там тебе не понадобится вода. А почему ты не возвращаешься вместе с твоим приятелем, с которым пришел сюда? — добавила она.

— Он развлекается с девушками. Я не могу его ждать. А мне развлекаться с черепами что-то не хочется, — ответил Сойка.

Черепа начали переговариваться между собой.

— Твой зять должен сходить сначала к своей ловушке, а потом проводить тебя, — объяснила Иои.

Но Сойка отказался от провожатого.

— Он станет разговаривать, а я этого боюсь. Да и потом я все равно его не понимаю.

И он пошел домой один. У него было пять ведер воды. Он вышел на первую равнину и запел:

Эту равнину моя сестра назвала светящейся

Пшик-пшик

Он стал разбрызгивать воду. Перейдя первую равнину, он даже не опорожнил первое ведро, поэтому стал хвастаться:

— Когда это лгунишка3 проигрывал?

Он вышел на вторую равнину и запел:

Эту равнину моя сестра назвала светящейся.

Пшик-пшик.

Он прошел всю равнину, а вода в первом ведре еще не кончилась. Тут он стал хвалиться пуще прежнего:

— Когда это лгунишка проигрывал?

Он подошел к третьей равнине и опять запел свою песню. Перейдя ее, Сойка стал хвастаться:

— Я прошел три равнины с одним ведром воды. Прекрасно! Я пройду всю дорогу, а вода еще останется.

Он подошел к четвертой равнине и стал петь:

Эту равнину моя сестра называет светящейся.

Пшик-пшик.

Он пересек равнину и взял только часть воды из второго ведра. Перейдя последнюю светящуюся равнину, он вылил только половину второго ведра. Так на пять равнин ему потребовалось всего полтора ведра воды.

Потом он подошел к следующей равнине. Она была вся охвачена огнем. Сойка задумался: «Ведь пять ведер воды нужны были для этих равнин». Те равнины, через которые он прошел, светились от цветов. Впереди же были настоящие огненные равнины.

Сойка снова запел, но уже не таким самоуверенным голосом:

Это та горящая равнина, о которой говорила мне сестра.

Пшик-пшик.

Он перешел равнину и опорожнил второе ведро до конца.

Теперь у него было всего три ведра воды, а пройти ему предстояло четыре прерии. Сойка приуныл. Он хотел вернуться назад, но забыл, куда идти. Он подошел к следующей равнине. Она была охвачена огнем.

Сойка стал петь, чуть не плача, потому что воды ему не хватало:

Это горящая равнина, о которой говорила мне сестра.

Пшик-пшик.

Он перешел равнину и смог сэкономить немного воды. Теперь у него оставалось два ведра воды, а впереди лежали три горящие равнины.

Следующая равнина горела сильнее первых двух. Сойка запел песню, а сам стал думать: «Побегу-ка я изо всех сил. Тогда мне не нужно будет гасить огонь полностью».

Он так и сделал, и в ведре осталось немного воды. «Ну что ж, я немного обгорю, но пройду сквозь огонь. Буду отбиваться от него ведрами. Еще у меня есть пять медвежьих шкур, они тоже пригодятся».

Ему нужно было перейти через две равнины, а у него было лишь одно полное ведро. В другом осталось воды лишь на донышке.

Через следующую равнину он бежал со всех ног, стараясь тратить как можно меньше воды. У него оставалось только полведра воды, а впереди — самая большая из равнин.

«Ах, я умру», — думал Сойка. Он запел песню и побежал по равнине. Он еще не достиг края равнины, когда вода кончилась. Сойка стал плевать на огонь и сбивать его медвежьими шкурами. «Пш-пш», — шипела его слюна. Возле самого края сгорела пятая, последняя медвежья шкура. Когда и слюны у него во рту не осталось, Сойка стал сбивать огонь головой. Всего несколько шагов осталось до конца равнины, но тут он совсем обгорел и стал съеживаться. Тут он умер.

Он снова оказался возле реки и заговорил:

— Ко-ко-ко! — Это он звал: «Сестра, приезжай за мной в каноэ».

Дети выбежали из дома и закричали:

— Дядя просит прислать за ним лодку!

Иои заплакала:

— Мой брат умер.

Она спустилась к воде и на другом берегу увидела Сойку. Он приговаривал:

— Ко-ко-ко, — что означало: «Перевези меня на тот берег».

— Ах, брат, брат! Я знала, что он умрет, — плакала Иои.

Сойка видел, как дети забрались в каноэ.

— Какие они хорошенькие! Есть ли в этом каноэ дырка? Отлично! Это другое каноэ, не так ли?

— Нет, это то же самое каноэ. Просто теперь ты мертв и видишь все иначе, — объяснила ему Иои.

— Какие красивые у тебя дети! Откуда они у тебя?

— Это те самые дети, которых ты выбрасывал из лодки, а каноэ — то самое, в котором ты так боялся плыть.

— Нет, это совсем другое каноэ. В нем же нет дырки. И дети эти не те же самые. Те были черепами. А это мои любимые племянники.

Когда они достигли берега, Сойка взял младшего племянника на руки. Иои, плача, поднялась к дому.

Сойка увидел множество людей, которые раньше представлялись ему черепами. Иои слышала, как он говорит: «Ко-ко-ко». Она рассказала мужу, что ее брат стал одним из мертвецов.

— Если бы я пошел его провожать, — сказал ей муж, — этого бы не случилось.

Когда они вошли в дом, Сойка обнаружил, что все люди очень добры и приветливы.

— Этот высокородный человек в покрывале вождя — твой муж? — спросил Сойка сестру.

— Да, это его ты отшвыривал с дороги.

— Нет, с ним я ничего подобного не делал. Я отшвыривал с дороги черепа.

— Ты теперь мертв. Если бы ты согласился, чтобы мой муж тебя проводил, ты бы не погиб.

— Я не умер! Разве я мог бы выглядеть так, как сейчас, и все чувствовать, если бы умер?

Сойка вышел и вскоре вернулся со стальноголовым лососем.

— Какой прекрасный лосось! Давай его разделаем. Лосось есть лосось, это тебе не кора, — сказал он.

— Именно это ты выбрасывал, — ответила ему Иои.

Она приготовила лосося и поставила перед Сойкой.

— Пусть племянники поедят со мной. — И Сойка дал каждому из детей по куску лосося — так он их любил.

Вскоре он вышел из дому, а один из племянников вышел